Но ждать приходится недолго. Что-то твердое и холодное скользит у твоих щиколоток.
Ты опускаешь глаза вниз.
Мама родная! Это же длинное острие меча. А их еще десять!
127
— Прекрасный магазин, мистер чародей, — произносишь ты как можно вежливее. Может, тогда он не так рассердится из-за того, что Сид и Джоанн трогали его магические вещи.
— Да! — подхватывает Сид. — Потрясные штуки!
Он хочет протянуть руку чародею. Кретин! У него вместо головы решето. Забыл, придурок, что на нем наручники?
Чародей смотрит на руки Сида. Сначала раздается какой-то скрежет, а потом хохот.
— Сид просит прощения за то, что трогал наручники, — говоришь ты, а сам толкаешь Сида локтем в бок, чтобы тот изобразил скорбную мину на своей жирной физиономии, что он тут же и делает.
— Видите ли, нам пора домой, — продолжаешь ты, — и если у вас есть ключик…
— Ключик? — Лицо чародея оказывается на уровне твоих глаз. Из воротничка у него поднимаются тоненькие струйки дыма.
Чуднó, что ни говори.
Куда подевалась Джоанн? Взрослые обычно тают от ее прелестного вида. Может, ей удастся задобрить этого чародея, и он достанет ключ.
Чувствуешь, как Сид тянет тебя за рукав. Ты оборачиваешься, но чародея уже след простыл.
Куда он девался?
— Эй! — кричишь ты. — Куда он провалился?
128
Крыся-Брыся выросла вдвое с того времени, когда ты видел ее в последний раз!
Это что, Ларри так ее раскормил?
В оцепенении смотришь ты на серовато-белого грызуна, который стал размером с добрую буханку хлеба. Длинный жесткий хвост у него так и ходит, так и ходит.
— Вижу, ты нашел Крысю-Брысю, — говорит бабушка Капуста, возвышаясь над тобой со стаканом молока.
Ты поднимаешься, держа в одной руке клетку, а другой берешь стакан молока. Джоанн и Сид уже сидят за кухонным столом. Перед ними блюдца с печеньем и наполовину выпитые стаканы молока.
— Ну, пошли, ребята, — говоришь ты. — Я взял Брысю. Пора идти.
— Допейте молоко, — советует бабушка. — И съешьте еще печенья.
Из вежливости делаешь один глоток.
— Ну, пойдем… Джоанн, вставай, — снова говоришь ты.
Но Джоанн не двигается. И Сид тоже. Они, как куклы, уставились в пространство пустыми глазами.
И тут ты замечаешь, что у тебя деревенеют ноги.
129
Внезапно падение прекращается. Ногу будто схватили или она за что-то зацепилась. Ты висишь вниз головой, на одной ноге. Когда ты перестаешь раскачиваться, ты замечаешь, что же спасло тебе жизнь.
Это веревочная лестница, которую кто-то опустил из дыры в потолке. Ты весишь между потолком и полом нижнего этажа.
— Ты жив? — шепчет Сид сверху.
— Жив, — бормочешь ты.
Но нога начинает болеть. А из-за того, что ты болтаешься вниз головой, тебя начинает мутить.
Да к тому же тебя может увидеть Ларри с компашкой.
— Давай! Поднимайся по-быстрому, — говорит Сид.
Но ведь книга там, внизу, думаешь ты. И ты уже все равно на полпути туда.
Но надо решать скорее.
Выбери легкий путь.
Но что легче: подняться по веревочной лестнице или спуститься вниз?
130
Во все глаза следишь за тем, как ковбой достает четыре длиннющих ножа.
Ты-то
— Простите, — начинаешь ты, но от страха сразу замолкаешь.
Впрочем ковбой все равно не слушает тебя. Три ножа он берет в левую руку. Четвертым целится прямо тебе в лоб.
— Эй! Эй! Минуточку! — но вместо крика из твоего горла вылетает какой-то жалкий писк.
— А теперь финальный бросок, — объявляет ковбой. — Я раскручу колесо.
Он спешит к тебе.
— Отпустите меня! — кричишь ты.
Но ковбой делает вид, что не слышит. Он улыбается тебе, хватается за обод колеса и рывком запускает его.
Колесо закрутилось, и с ним крутишься ты. Ковбой поднимает последний нож и прицеливается.
— Нееееет! — истошно вопишь ты.
Чтобы не видеть всего этого, ты закрываешь глаза.
131
Собрав все свое мужество, делаешь шаг по дорожке.
Смотришь направо — ничего.
Смотришь налево — ничего.
Продолжаешь путь. И вдруг замечаешь, что задерживаешь дыхание. От этого немного кружится голова.
Сделай несколько глубоких вдохов и выдохов, убеждаешь ты себя.
Продолжаешь путь, стараясь не думать о том, что тебя ожидает.
Дорожка становится неровной и скользкой. Такое ощущение, будто она поддается под твоими ногами.
Смотришь под ноги.
Дорога вымощена мелкими блестящими камешками. Они отполированы и потому скользкие.