Заклятие духов тела

— Запиши! — прошептал Егор.

Я послушно полез во внутренний карман пиджака и достал авторучку и блокнотик.

— Пиши мой адрес...

— Егор, я помню твой адрес! — удивился я.

— Не важно, все равно пиши. — Егор судорожно вздохнул, — Возьми ключи.

Проследив за взглядом Егора, я действительно увидел на тумбочке колечко с ключами, рядом с бутылкой минеральной воды и апельсином. Спохватившись, я вдруг понял, что пакет с яблоками, которые я принес, все еще висит у меня на руке. Аккуратно приблизившись, я положил его на тумбочку.

— Потом. Сейчас пиши! — скривившись, шепотом приказал Егор.

Я послушно положил в карман ключи и записал адрес. Просьба Егора заключалась в следующем — я должен был сегодня же приехать к нему домой, открыть в гостиной шкаф с зеркалом, разгрести наволочки и простыни и вынуть фанерку, делающую дно шкафа двойным. Из открывшейся ниши я должен достать дипломат, вывезти его за город, развести костер и сжечь не открывая.

— Там что, деньги? — почему-то спросил я.

Егор снова поморщился, еще раз судорожно вздохнул и вдруг вынул из под простыни полиэтиленовый пакет. Он наклонил голову, рывком поднес его ко рту и начал дышать в него. Пакет с тихим шелестом раздувался и сдувался, обтягивая лицо Егора. Я мог бы поклясться, что в пакете лежали неочищенные сизые дольки чеснока. Так продолжалось с минуту, наконец дыхание Егора немного выровнялось, и он снял пакет с лица, откинулся на подушку и закрыл глаза.

— Все деньги, Витя, я завещал тебе. — медленно произнес он, не открывая глаз. — И квартиру, и машину. Но ты должен сжечь дипломат не открывая. Ты мне обещаешь что ты его не откроешь?

— Обещаю — сказал я. — А почему?

— Это долго рассказывать. Там смерть. Медленная и мучительная. Или быстрая. Как повезет. Ты мне веришь?

— Верю. — быстро сказал я.

Егор зашептал снова:

— Дипломат с кодовым замком, он заперт, код я не скажу, он тебе не понадобится. Он должен гореть! Он из пластмассы... Облей его бензином... У меня в гараже канистра. Ключ от гаража на рогах в прихожей... Но если он не загорится — разбей его и сожги все, что там внутри. Не смотри внутрь и не подходи близко. Возьми с собой топор в лес чтобы разбить если не сгорит... У меня в коридорном шкафу с инструментами топор... Пепел закопай. Возьми лопату. У меня нет лопаты. Возьми что-нибудь! Закопай топором. — Егор перевел дыхание, — Запиши — канистра в гараже, топор в шкафу. Пепел закопать. Запиши!

Я послушно заскрипел авторучкой.

— Сделай это сегодня же! Обещаешь?

Я посмотрел на часы.

— Егор, уже четыре. Я не успею съездить в лес, можно я это сделаю завтра?

Егор молчал с закрытыми глазами, и я уже испугался что он потерял сознание, но он заговорил:

— Хорошо, завтра утром рано. Но у тебя уроки... Витя, отпросись с уроков, съезди в лес! Это быстро, возьми мой «Форд».

— Ты же знаешь, что я не умею водить машину.

— Ах да. Почему? Ну съезди на электричке, куда-нибудь на «полтинник», помнишь как мы ходили в поход классом?

— Помню...

— Я может быть протяну до полудня, я должен знать что он уничтожен! Я сам не успел... Я ничего не успел... На обратном пути заскочи ко мне хоть на секунду, я должен напоследок быть уверен, что больше никто не раскусит эту ампулу с ядом! Но возьми его сегодня, запиши!

Я снова открыл блокнот и почему-то записал: «я должен знать что больше никто не раскусит эту ампулу с ядом». Егор снова схватил свой пакет и судорожно дышал в него. Простыня на груди ходила ходуном и в такт ей раздувался пакет. Казалось, будто какой-то темный и гулкий дух перекачивается из Егора в пакет и обратно. Наконец Егор оторвался от пакета.

— А съезди за ним сейчас, пусть он хотя бы лежит у тебя. Может мать Инги из Владивостока приехать. Хотя у нее нет ключей... Но все равно!

У меня стали появляться смутные подозрения.

— Егор, а он не опасен? Он не взорвется? Там нет инфекции или твоих ядов? Ты что-то сказал про ампулу с ядом?

Очевидно Егор вдруг подумал, что я побоюсь подойти к дипломату, и он быстро заговорил:

— Это в переносном смысле. Он совершенно не опасен, если в нем не копаться! Заметки, рукописи, аудиокассеты... Они не причинят тебе вреда, они внутри...

Я послушно записал: «рукописи и кассеты не причинят вреда».

— А он при горении ничего не... В смысле в окружающую среду...

— Исключено.

Шли секунды, Егор лежал неподвижно. Наконец я решился:

— Егор, а Инга умерла от... — я замялся.

— От того же. — перебил меня Егор. — Но это не заразно, это мозг. Просто по его команде отключаются все органы — обычно начинается с легких и ими же как правило заканчивается. Инга умерла быстро, за два дня. У меня по другому, сначала сердце и почки, ну и легкие тоже. Медленно, вот уже полгода... В четверг будет полгода, если дотяну. У меня был иммунитет... Я думал что у меня иммунитет, я думал что нашел противоядие... И Инга... Но оказывается только оттянул, на время... И весь наш отдел думал... Их уже нет, я последний... Я уничтожил, только дипломат хранил до последнего, идиот, жалко было уничтожить... Никто не узнает, даже в отчетах ни слова... — Егор пару раз судорожно зевнул и снова припал к своему пакету.