Заклятие нибелунгов. Амулет дракона

— Да, кузнецом, — подтвердил Зигфинн. — Бродячим кузнецом. Это было в истинном времени. Счастливым кузнецом.

Кальдер глубоко вздохнул. Его сердце разрывалось от боли.

— Во имя богов. Я был кузнецом… — Он улыбнулся прежней улыбкой, как бывало в Солнечной долине, но в глазах его плескалась бесконечная печаль. — Вот дрянь. Вместе с кольцом она отобрала у меня и воспоминания. — Кальдер посмотрел на изуродованную руку, валявшуюся на полу, а затем перевел взгляд на Брунию. — Скажи мне, что она страдала до последнего вздоха.

— Может быть, она до сих пор страдает, — осторожно ответила Бруния. — Я оставила ее на Поле Огня и Льда. Покалеченная, она мучилась от боли.

Удовлетворенно кивнув, Кальдер повернулся к Зигфинну.

— Я чуть было не убил тебя, благородный Зигфинн. И я не знаю, как просить у тебя за это прощения.

— Ты был не в себе.

Быстрым, непредсказуемым движением, на которое принц не успел отреагировать, Кальдер подскочил к нему и, схватив кулак, в котором Зигфинн сжимал меч, всадил клинок себе в грудь прямо под сердцем.

— Так я обрету прощение, — прошептал он.

Расширившимися от ужаса глазами Зигфинн смотрел на рукоять своего меча.

— Кальдер!

Кальдер схватил исландского принца за шею и притянул его к себе, почти касаясь губами уха Зигфинна.

— Попроси… Брунию… о моем прощении. И отпусти меня… Я — последнее, что удерживает это время.

Зигфинну ничего не пришлось обещать. Когда Кальдер соскользнул с лезвия Нотунга, он был уже мертв. Бруния, подхватив тело, осторожно опустила его на пол и закрыла ему глаза.

— А я еще хотела рассказать ему о ребенке. Он не должен был умирать, не узнав об этом.

Из тени, как всегда, вышла Брюнгильда.

— Все произошло так, как я и рассчитывала. Правда побеждает, и сила чистого сердца торжествует. Хотя смерть Кальдера была неизбежна, я уважаю его раскаяние и попрошу Одина о милости к его бессмертной душе.

Она протянула руку, и Зигфинн передал ей первую часть амулета, а Бруния сорвала с шеи цепочку, болтавшуюся поверх доспехов. Вторая часть. Затем Брюнгильда нагнулась и сняла у Кальдера с пальца кольцо. Глаз дракона.

— Пусть станет так, как должно быть, — произнесла она. — Но это решение обязаны принять вы. Когда вы перекуете амулет, вместе с последним столетием исчезнет и последний год вашей жизни.

Зигфинн посмотрел на Брунию. У них было нелегко на сердце.

— Мы можем изменить это время, — тихо прошептала Бруния. — Отстроить Исландию, помочь Вормсу и создать новый, лучший мир.

— А что станет тогда с нашим миром? — возразил Зигфинн, зная, что Бруния думает о дочери, оставленной в Бургундии. — Что станет с родом Зигфрида? С подвигами Сигурда? С потомками, которые никогда не родятся?

Бруния со слезами на глазах повернулась к Брюнгильде.

— Я буду помнить?.. О Финне? О том, что я люблю Зигфинна? И обо всем, чему я здесь научилась? Или я вновь стану глупой и тщеславной девчонкой?

— Не знаю, — ответила Брюнгильда. — Но могу сказать, что этот мир прекратит свое существование. Не будет ни радости, ни страданий. То, что вы приобрели в этом мире, не останется в вашем сознании, но по собственному опыту могу сказать, что сердце не забывает того, что действительно важно.

Обняв Брунию, Зигфинн крепко прижал ее к себе и закрыл глаза.

— Значит, решено. Отправь нас в наше время.

16 ЗАЩИТИТЬ ЧТО БЫЛО И МОЖЕТ БЫТЬ

Впервые за долгое время они позволили себе отдохнуть часок. Зигфинн, Бруния и Брюнгильда, устроившись на крепостной стене над исландским портом, любовались восходом солнца. Зигфинн ни на минуту не отпускал руку Брунии. Он перевязал ей рану на предплечье, и кровь уже высохла. Брюнгильда сидела молча, погрузившись в собственные мысли.

— А как мы перекуем амулет? — наконец спросил Зигфинн. — Вернее, ктоего перекует?

— Я могу поехать к Виланду, кузнецу богов, — предложила Брюнгильда. — Это он выковал молот Мъёльнир и починил для Сигурда Нотунг. Он, несомненно, сможет…

— Чепуха, — прошипел камень на полу.

Бруния так дернулась в сторону, что если бы Зигфинн не подхватил ее, то она упала бы вниз со стены.

Воздух замерцал, из камня просочился туман и, сгустившись, образовал знакомую им фигуру.

Регин.

— Если кто и перекует этот амулет, то только я, — без ложной скромности заявил он.

Он протянул Брюнгильде узловатую руку, но она не собиралась передавать ему части амулета.

— Неужели после всего, что произошло, ты мне по-прежнему не доверяешь?

— Ты нибелунг. — Этого ответа было вполне достаточно.

Регин пожал плечами.

— Я мог бы помешать поединку, и ты об этом знаешь.

Брюнгильда повернулась к Зигфинну, уставившись на него своими пустыми глазницами, и тот с серьезным видом кивнул.

— Если мы хотим научиться доверять кому-либо, то сейчас самое время.

Видящая передала Регину украшения, и тот внимательно осмотрел их.

— Плохая работенка. Автор увлекался деталями, но понятия не имел, что такое настоящее величие.

— Где ты собираешься ковать амулет? — поинтересовалась Бруния.