Заклятие нибелунгов. Амулет дракона

Августин поцеловал жену в щеку. Он уже забросил косу на плечо и привязал к поясу полотенце, чтобы вытереть пот. День на поле будет долгим, но его это не огорчало. Долгий день — это хороший день, а урожай в этом году обещал быть богатым.

— Будь осторожна.

Глисмода, как всегда, улыбнулась супругу на прощание, уже радуясь тому моменту, когда принесет ему на поле обед. Бальдер, их старшенький, пробежал мимо родителей, собираясь поиграть с друзьями в деревне. Где-то в спальне заплакала маленькая Улла. Как обычно, она хотела есть.

Когда Августин пошел на поле, Глисмода начала заниматься домашней работой, покормила кур и в обмен на яйца взяла у соседки молоко для детей. Кувшин с молоком нес Никетас. Малыш быстро рос, и в глубине души Глисмода вынуждена была признать, что любит его больше других детей. Он всегда играл рядом с ней и требовал, чтобы мама обнимала его на ночь.

Прервавшись на отдых, Глисмода вышла на крыльцо и, щурясь на солнце, посмотрела на восток. Там в двух часах пути отсюда лежал Вормс. Августин часто предлагал ей переехать в этот город, живописно раскинувшийся на холмах у берегов Рейна. Но Глисмоду мысль о переезде почему-то всегда беспокоила. Ей не хотелось жить в узком переулке в какой-то жалкой каморке.

Нет, она была крестьянкой. Взяв корзину с грязным бельем, Глисмода направилась к реке, собираясь заняться стиркой в обществе других женщин. Никетас побежал за ней.

— Тридцать динаров? — рассмеялся Халим, опуская книгу на стол, как будто вес подтверждал ее ценность. — Тридцать динаров за это великолепнейшее произведение искусства? За это средоточие мудрости? Вы меня обижаете!

Слуга султана громко вздохнул, мечтая вернуться на базар, чтобы покурить там кальян.

— Да ты вообще должен был мне ее подарить! Неужели знание о том, что эта книга будет принадлежать султану Омару, не ценнее жалких монет?

— Знанием о досточтимом султане Омаре, да продлятся дни его, я семью не накормлю. Ни жену, ни множество детей. — Халим возмущенно взмахнул рукой. — И если твой повелитель столь скуп, то меня не удивляет его богатство!

Было жарко. В маленькой лавочке в Багдаде, принадлежавшей семье Халима уже шесть поколений, висел запах тысячи специй.

— Тридцать пять динаров, иначе мне отрубят руку за столь неудачную покупку! — продолжал торговаться слуга.

— Дай мне сорок динаров, да поскорее, иначе я разозлюсь! — кричал Халим.

Ему действительно отдали требуемую сумму. Затем он завернул книгу в тонкую бумагу и поставил сверху свою печать.

Слуга султана низко поклонился, и мужчины разошлись, причем каждый думал, что заключил хорошую сделку. Халим с удовлетворенным видом уселся на табурет и бросил в рот пару семян пинии.

— Сорок динаров? — возмутилась дочь Халима Сура. Девушка сидела в соседней комнате и вела учет. — Ты мог бы потребовать шестьдесят, и тебе заплатили бы пятьдесят.

Сура принесла ему хун ча в тонкостенной пиале.

— Я получил бы сорок пять динаров, но в следующий раз султан обратился бы к другому торговцу свитками. — Халима трудно было сбить с толку. — Не стоит распугивать покупателей.

— Ты — лучший антиквар во всей стране. Ни один здравомыслящий человек не станет покупать свитки у другого торговца, — продолжала настаивать Сура.

Халим догадывался, почему, несмотря на ее красоту, девушку до сих пор не посватали. Впрочем, старик не торопился выдавать свою дочь замуж. Его жена Хамра умерла рано, а Сура была их единственным ребенком, поэтому торговец заводил речь о своей огромной семье, только когда нужно было набить цену.

Порыв ветра пронес песок по переулку, предвещая грозу. Халим тяжело закашлялся.

— Будем закрываться на сегодня.

Сура притворила ставни и задернула вход тяжелой занавеской.

— Песок собирается у тебя в легких, отец. Тебе вредит жара и сухость. Я читала…

— Да простит меня небо за то, что я научил тебя читать, — запричитал Халим. — Все со мной в порядке.

— Мы могли бы перенести торговлю в другое место, — не обращая внимания на его слова, продолжила Сура. — Туда, где торговцы древними свитками встречаются редко и где правители будут выстраиваться в очередь, чтобы купить наши товары.

— И где это, по-твоему?

— Там, где заходит солнце. Мы проедем по стране и остановимся у моря. Там откроем лавку.

Халим знал, что дочери хочется посмотреть мир. Ему даже нравилась мысль о том, чтобы переехать в другую страну, обосноваться в новом городе и служить другому правителю.

— Может быть, — задумчиво произнес он и вновь закашлялся.

Сура разочарованно застонала.