Заклятие роз (СИ)

Марта оглянулась на подруг и сердце её сжалось от боли за них. Она оглядела поле — конца-краю по-прежнему не было видно. Она снова зацепилась взглядом за спину Серафимовича — началось всё с него. С его предательства. И если бы это можно было б как-то изменить… Вернуться и убедить или заставить его пахать поле там… тогда…

Но время течёт и повернуть его вспять невозможно — это все знают.

Или всё-таки можно?

И что будет, если повернуть время вспять? Ну вернётся туда Серафимович, допашет поле вместе с другом и что?

А ничего! Не будет университета магии, не будет этой странной битвы с Сумрачным колдуном, не будет студенток и преподавателей, а главное, не будет здесь самого Серафимовича…

Сердце Марты сжалось от боли и на глазах выступили слёзы.

Получалось, для того, чтобы облегчить участь Полины, Анжелики и Анны Юрьевны с Петром Ильичом, нужно пожертвовать Серафимовичем. Всё в душе воспротивилось этим мыслям.

— Он не пешка, чтобы им жертвовать! — сказала себе Марта.

Сказала негромко, но Серафимович, казалось, услышал её. Он словно бы ждал чего-то такого. Оглянулся и посмотрел на Марту, потом замедлил ход, а после и вовсе остановился.

Марта удивлённо смотрела на него. Она с трудом разогнула уставшую спину и сейчас не знала: радоваться ли передышке, опасаться ли новой волны страданий или… Ох, не зря Серафимович перестал пахать!

А он между тем оставил своего быка и сильно хромая пошёл к Марте, помахав всем остальным, чтобы они тоже подошли.

Марта смотрела на него и видела перед собой человека, во всём виде которого просто вопила обречённость.

Когда все собрались, Серафимович хрипло сказал:

— Вы должны принести меня в жертву. Вы тут из-за меня, и, если принесёте меня в жертву, поле отпустит вас.

— Нет! — ответила Марта чуть быстрее, чем все остальные. — Нет!

Даже Полина сказала с неприкрытой ненавистью:

— Нет!

Именно Полининому «нет» Серафимович удивился больше всего. И спросил у неё:

— Почему нет? Вам-то я больше всего страданий доставил.

Полина усмехнулась и зло ответила:

— Сбежать хотите?

— В смысле? — удивился Серафимович. — Я хочу вам облегчить жизнь.

— Сбежать хотите… — Полина усмехнулась. — Сбежать от страданий… Нет уж! Пашите идите!

— Но ведь… — Серафимович был обескуражен.

— Понимаете, уважаемый, — вмешался в разговор Пётр Ильич. — Вот вы принесёте себя в жертву. А как нам потом с этим жить? Вы побывали в этой шкуре уже, не так ли?

Серафимович удивлённо посмотрел на Петра Ильича, а потом обвёл взглядом остальных и растерянно произнёс:

— Я только думал…

— Как всегда вы думали только о себе, — отрезала Анжелика, но в её словах не было привычной Марте резкости.

И тогда Марта неожиданно для самой себя спросила у Серафимовича:

— А если бы была возможность вернуться на две тысячи лет назад и там допахать поле, или сделать то, что вы сделали, что б вы сейчас выбрали?

Серафимович грустно посмотрел на неё и тихо ответил:

— Дня не было, чтоб я не думал об этом. И ещё совсем недавно мой ответ был бы однозначным — я бы допахал несмотря ни на что. А вот сейчас я не знаю.

И Серафимович заглянул в глаза Марте. И она в его глазах, как в зеркале, увидела себя. Нет, не отражение — образ. От этого одного взгляда перед Мартой обнажилась душа Серафимовича, душа, полная любви к ней, к Марте.

— Если я сейчас отправлюсь туда, я не буду помнить ничего из… Я не вспомню вас, не вспомню университет, ничего…

— Куда не кинь, всюду клин, — покачала головой Анна Юрьевна.

— То есть, вы с этими воспоминаниями готовы умереть, но не готовы жить? — презрительно спросила Полина.

Марта с удивлением посмотрела на Полину. Она не узнавала подругу — та открылась для неё совершенно с новой стороны.

Серафимович стоял растерянный.

— Это поле бесконечно, — пробормотал он.

— В природе нет ничего бесконечного, разве что человеческая глупость, — пожал плечами Пётр Ильич.

Серафимович уставился на Петра Ильича, а потом перевёл взгляд на его ноги. Пётр Ильич был босой. Обмотки то ли потерялись, то ли он сам снял их, и теперь стоял просто. Закатанные до колен штаны оголяли крепкие мускулистые икры, и Марта подумала, что, наверное, босиком по свежевспаханному полу хорошо пройтись, приятно…

«Пройтись! — оборвала она себя, — А не работать!»

Серафимович, глядя на ноги Петра Ильича, сказал:

— Я сделал для вас столько зла, а вы готовы ради меня… — в голосе его прозвучало искреннее сочувствие.

— Не обольщайтесь, — отрезала Анжелика, — не ради вас. Ради себя и своей чистой совести. Может, мы уже приступим к работе, пока быки не разбежались.

Но быки спокойно стояли и ждали, когда закончится совет. И это удивило Марту. Она хорошо помнила, как в самом начале быки норовили освободиться.

Эта перемена в поведении животных добавила Марте уверенности, и она сказала:

— Скоро всё закончится. Давайте работать.

Похоже, что этот совет не только ей добавил сил. Марта шла за быком и чувствовала — что-то незримое изменилось над полем. То ли тучи стали не такими рваными, то ли солнце больше не жгло, не сушило, то ли земля стала мягче, податливей, то ли у пахарей открылось второе дыхание… А, может, просто появилась надежда.