Заклятие счастья

Сережа уже в который раз перечитывал показания свидетелей. Листал, читал, возвращался к первым страницам дела. Место происшествия отсутствовало. Свидетелей, видевших пропавших парней теми злополучными вечерами, не нашлось. Никто не видел, как они выходили из дома. Никто не видел их в день исчезновения бредущими по улице. Удивляться не приходилось. Зима. Время позднее. Погода в те дни не жаловала. Валил снег, с моря дул обжигающе ледяной ветер, и морозило не слабо.

И куда вот можно было отправиться в такую погоду в куртке почти на голое тело?! Куда?! Куда-то по соседству? Так парни жили друг от друга на расстоянии почти в два километра. И даже если принять за версию то, что место их исчезновения находилось где-то посередине, то это пешком километр! Пешком…

А что, если они уезжали от дома на такси? В деле об этом ни слова. Проверяли, нет?

– Наверное, Сережа, – хмуро глянул на него исподлобья Хмелев. – Думаю, Надя разрабатывала эту версию.

– В деле об этом ни слова, – с легким упреком сказал Назаров.

– Но хочешь, проверь. Может, и было такси.

Проверил. Не было вызова такси. И вообще ни одного такси в те вечера не было в том районе. Все до единого диспетчера, все до единого водителя отреклись. Вызова не было. Никто случайно парней не подвозил.

– Возможно, частник? – предположил один из водителей. – Мало их, что ли, «бомбил»-то?

Это искать иголку в стоге сена. И не найдешь. В конце концов, тем самым частником мог быть и убийца.

Сережа еще раз прошелся по их друзьям. Поговорил с бывшими подружками. Ни следа, ни намека на какую-то тайную зависть, месть, ненависть.

– Валерка хорошим мужиком был, – сказал его бывший коллега, слесарь автосервиса. – Спокойным, тихим, неконфликтным. До сих пор не верю, чтобы он кому-то дорогу перешел.

– Тут у вас ничего такого не случалось? Может, тачку кому вовремя не сделал или еще чего? Может, неосторожно глянул на какую-нибудь заказчицу, а муж заревновал?

– Командир, я тя умоляю! – фыркнул слесарь. – Валерка из смотровой ямы не вылезал. Хамить никому не мог в принципе. Коситься на баб было не в его привычке. А что касается ремонтов… Так он мастером был от бога! За что не возьмется, все в руках горело. Никакой работы не боялся!

– А какой конкретно? Что еще он тут мог делать, кроме машин?

Назаров пробежался глазами по мастерской. Три полуразобранных автомобиля. Возле них суетится по два человека.

– Так он к нам пришел уже после того, как поработать везде успел. Везде себя попробовал. Он и плотник, и пекарь, и танцор, и аптекарь, как говорится, – с улыбкой заявил слесарь. И тут же добавил с грустью: – Был…

– Считаете, что его нет в живых?

– А вы не считаете? – Он покачал головой в промасленной беретке. – Без документов, без денег, в майке и куртке ушел из дома ненадолго. И что?

– Что?

– Гостит уже восемь месяцев? Нету его, думаю. И мать его так же думает. Хоть и надеется. Но на то она и мать…

С родителями Назаров пока не говорил. Оставил напоследок. Знал, что услышит.

– Ну а с женщинами у него как было? Вы вот сказали, что он на женщин не обращал никакого внимания. Может, он того, нетрадиционной сексуальной ориентации был? – предположил Назаров.

– Да ладно те, командир! Чего говоришь-то! Валерка голубой?! Не-е-е, он нормальный был в этом смысле. И девчонки у него были раньше. Он рассказывал. Ни разу, правда, плохого слова о них не сказал. Но вот что характерно… – слесарь задумался, приложив грязный палец к обветренным губам. – Он всегда говорил, что не находится ему девчонки для души. Такой, знаете, чтобы понимала с полуслова. Говорю, таких нету. Это только мать всегда поймет. А он улыбается так…

– Как?

– Как-то странно, между прочим, он улыбался, – вдруг вспомнил слесарь-коллега. – Будто и нашел уже такую.

– А рассказывать ничего не рассказывал?

– Никогда!

– Может, эта его тайная любовь была замужем?

– Сомневаюсь, командир. Он в этом смысле был очень принципиальным. Институт, как говорится, брака был для него святым. Презирал изменщиц. Стал бы он влюбляться в замужнюю?

Стал бы и еще как стал бы, размышлял Назаров, резво нарезая круги по городу, опрашивая, приставая, докапываясь. Ему ведь – сердцу – хрен прикажешь, в кого влюбляться, кого ненавидеть, кого презирать. Он вот лично сам с какой блажи с первого взгляда к господину Усову воспылал негативными чувствами, а? Шепнуло что-то, что тот к Саше клеится? Так какое дело тебе до Саши? Ты же женатый человек! Что для тебя институт брака и семьи, а?

По ходу их с Таней институт перешел на дистанционную форму обучения. Они почти не виделись! Почти не общались. Он поздно возвращался, когда она уже почти спала. Могла лениво шевельнуться, когда он валился на постель. Но тут же отключалась, видимо, сильно уставала. Или морской воздух так на нее действовал после столицы. Утром он вставал раньше ее и старался не беспокоить, потому что не вовремя разбуженная супруга всегда нервничала. И говорила с ним резким тонким голоском, который он едва терпел.