Заклятие слов

– Лев Толстой!..

– Томас Манн!..

– Ремарк!..

– Кестнер!..

– Гейне!..

– Марк Твен!..

Даже в полумраке я заметила, как напряглось и осунулось лицо тетки Таси. И даже больше, чем осунулось. Оно стало изможденным и тающим в воздухе, как лицо узницы концлагеря.

После того, как просмотр закончился и люди разошлись, я спросила у нее:

– Тетя Тася, по-твоему, книгам больно, когда их сжигают?

– Да, – ответила она. – И эта боль – многократная. Больно каждому персонажу книги, который стал живым человеком, больно всем тем людям, которые полюбили этих персонажей…

Подумав немного, я задала следующий вопрос:

– Тетя Тася, а только немцы сжигали книги?

– Нет, – ответила она. – Когда-то книги сжигали во всех странах, порой вместе с их авторами. Книги сжигали и в России. “Просвещенная”, – она презрительной интонацией закавычила это слово, – императрица Екатерина Великая лично обрекла на сожжение порядка сорока тысяч экземпляров книг. Огромное количество для того времени, когда не было современной техники книгопечатания, когда, в итоге, книги могли покупать и читать только обеспеченные люди, и если тираж романа или сборника стихов составлял две тысячи экземпляров по всей России – это считалось невероятным, почти немыслимым, успехом. Я не знаю, почему ее называют Великой. Я больше согласна с историком Ключевским, считавшим, что Екатерина разорила Россию ради удовлетворения своих прихотей, своей тяги к роскоши, что она подорвала российскую военную мощь, швыряя русскую армию в бессмысленные кровопролития, когда только гений Суворова, Румянцева и Потемкина спасал от краха перед всей Европой. А то, что ее неразумное угнетение народа привело к грандиозному взрыву Пугачевского восстания, которое едва всю страну не разнесло на куски?.. Собственно, с истории некоторых книг, обреченных Екатериной на костер, для меня и началось настоящее восстановление нашей библиотеки. Но это – другая история. Когда-нибудь ты ее узнаешь. Не сейчас. Рановато.

– Но если книги сжигали во все времена, – сказала я, – то, выходит, их могут сжигать и в будущем?

– Будущее неведомо никому, – сказала тетка Тася. – Однако, Бредбери боится этого. Он несколько вещей на эту тему написал.

– Какой такой Бредбери? – не поняла я.

Не говоря больше ни слова, тетка Тася сняла с библиотечной полки несколько сборников Бредбери и дала мне почитать.

Я прочла “251° по Фаренгейту” – роман про то, как в будущем книги запрещены, как их сжигают специальные “пожарные команды”, очень часто вместо с домами, в которых обнаружена “книжная зараза”, и с людьми, живущими в этих домах… И только очень немногие рискуют спасать книги, выкрадывая их из костров или сохраняя в своей памяти, с помощью специальной мнемотехники. Высшим достижением интеллектуальности объявлены телевикторины, которые, как пишет Бредбери “создают видимость того, будто люди что-то знают”. А знания для участия в телевикторинах люди берут через систему телевизионной связи – через интернет, как сказали бы мы сейчас, но роман написан задолго до появления интернета, когда и слова такого еще не было.

Я прочла “Марсианские хроники” – о том, как люди с ненавистью, достойной лучшего применения, уничтожают чуждую им культуру. Я прочла рассказы “Пешеход”, “Улыбка”, “О скитаньях вечных и о земле”, “Будет ласковый дождь”… Неужели так жутко все и будет, думала я? Меня немного утешала фраза Бредбери, которую я нашла в предисловии к одному из сборников: “Я не предсказываю, я предостерегаю”. А кого предостерегли, тот сумеет избежать опасности, так?

И “Вино из одуванчиков” я прочла, и многое другое…

Но самое большое впечатление на меня произвел рассказ… как же он называется? Не помню названия. Ну, в общем, как на Земле все книги уничтожены, и теперь отправлена экспедиция на Марс, сжечь там последние экземпляры всех книг, собранных со всей Земли – во-первых, чтобы уничтожение выглядело по-особому ритуально, а во-вторых, чтобы земную атмосферу не загрязнять сверхогромным костром. И вот в пути члены команды этого космолета начинают гибнуть, один за другим. И выясняется, что их убивают персонажи книг. Дело в том, что однажды созданный персонаж обретает собственную жизнь, как любое творение человеческой фантазии обретает собственную жизнь, где-то в параллельных мирах, и погибнуть они могут только тогда, когда будет уничтожен последний экземпляр книги, последний клочок рукописи, в котором они изображены. И вот, ведьмы из “Макбета” берутся за дело. Они лепят восковые куколки астронавтов и протыкают их иглами. Тут же, и Дракула свирепствует, и Франкенштейн, и прочие монстры, созданные воображением писателей. А хорошие герои – и мистер Пиквик, и другие – им мешают. Нельзя, говорят они, убивать людей, ссылаясь на то, что люди хотят нас уничтожить. Человеческая жизнь бесценна. И когда-нибудь люди все равно вернутся к книгам, и создадут нас заново…