Заклятые любовники

— Н — нет, — на меня некстати напала икота, — просто вы… ик… вы меня только что спасли! И это так драматично! То есть… ик… я хотела сказать, романтично!

Светильники на стенах потускнели, лицо Винсента плавало в полумраке, со сцены доносились завывания Сильви — Люсьены и низкий красивый голос Рина.

— Я про вас стишок сочинила! — доверительным шепотом произнесла я, подавшись к нему. Поскольку де Мортен продолжал изображать статую, не стала дожидаться ответа и продекламировала:

«Винсент Биго, герцог де Мортен

Был дружен с правою рукой.

Все потому что он несносный

Такой…»

— Потрясающе интеллектуальная поэзия.

— Я вам стихи посвящаю! Чем вы, спрашивается, недовольны?

— Вы пьяны?! Когда только успели заглянуть в буфет?

— Не забуфечивалсь я в глядет, — обиделась я.

Де Мортен резко притянул меня к себе, сдернул платье с плеча и тихо выругался. Под кожей зашевелилась змея, и я едва не взвыла от боли — она и утром была немаленькая, а сейчас, наверное, размером с тропическую гадину.

— Стоит вас выпороть!

Несмотря на сочившийся в голосе гнев, подхватил он меня осторожно, от его близости стало легче. Самую чуточку. Ложа поплыла перед глазами, следом за ней — лестница, холл, скульптуры. Все завертелось калейдоскопом, я куда‑то летела в кольце сильных рук.

— Это вы несносная женщина! — рыкнул он.

— Но вы же меня несете! — горячо возразила я.

Де Мортен скрипнул зубами. Я же то и дело проваливалась в темноту, лишь когда приоткрывала глаза, могла рассмотреть его твердый подборок, линию шеи и белоснежный галстук. Слышала стук сердца, ощущала прохладу рук Винсента. Это он такой ледяной, или я пылаю еще больше?

— Дышать… больно.

— Не вздумайте терять сознание! — новый приказ, а следом поцелуй: неожиданно нежный и глубокий.

Я всхлипнула — все мое существо словно превратилось в сплошной комок желания, прильнула к нему, отвечая. Хотелось быть с ним, раствориться в нем без остатка, чувствовать его пальцы везде, чувствовать его… Рассыпающая зеленоватое сияние гадина отозвалась такой болью, что я выгнулась, до крови закусила губу. А потом свет перед глазами померк.

14

Мне снился странный сон. Де Мортен держал меня на руках, и даже не хотелось отодвинуться. Привычка справляться со всем самостоятельно рассеялась в его сильных, но бережных объятиях. Перед глазами мельтешили огоньки, звуки то оглушали, то доносились до ушей придушенным писком. Стук копыт по мостовой, мягкость бархата, влага дождя на лице, ослепительный свет, такой яркий. Я что, в Эдеме очутилась?

— Луиза!

Голос Винсента я узнала бы среди множества других. Не хочу его видеть! Все проблемы от него! Он ненавидит меня, прикасается ко мне, потому что это необходимо. Стоило его оттолкнуть, но я только крепче прижалась к груди, потерлась щекой о жилет. Запрокинула голову, пытаясь держать глаза открытыми, облизнула губы. Он был так близко, и я потянулась к нему, чтобы погладить по щеке. Едва не ткнула пальцем в глаз, но де Мортен на удивление проворно отпрянул.

— Всевидящий, за что вы свалились на мою голову?!

— Могу отвалиться обратно! — обиделась я и резко подалась назад. Мир перевернулся, раздался какой‑то грохот, и вместе с моими ногами ввысь взметнулось розовое облако шелка — я умудрилась упасть с кушетки, стоящей в изножье кровати и созерцала люстру, плавающую над головой до тех пор, пока ее не заслонила массивная фигура Винсента.

— Это будет тяжело, — пробормотал он, подхватывая меня.

— Я не тяжелая!

— Да замолчите вы уже. Не то я вас и в самом деле выпорю!

Поддерживая меня со спины, он усадил меня прямо на полу, и теперь я напоминала декоративную куклу со сломанной подставкой, которую подперли подсвечником. Роль подсвечника выполняли его колени: Де Мортен расстегивал на мне платье. Я обернулась на него через плечо и улыбнулась.

— Винсент, вы такой красивый!

Он на мгновение замер, а потом с такой силой рванул застежку, что ткань жалобно треснула.

— И грубый! Мне нравится, когда вы такой грубый!

Из‑за спины донесся хриплый рык, а я наклонилась вперед и чуть не ткнулась носом в ковер — он успел меня удержать.

— Луиза, посидите смирно, — вздох. — Я вас очень прошу.

— Вы просите? Это так мило! — я снова обернулась и сделала большие глаза. Но все‑таки постаралась выполнить просьбу — насколько могла. Оперлась о ковер и только изредка с силой сжимала пальцы, когда руку пронизывало болью: змея не унималась. Надо отдать де Мортену должное, с платьем он справился на удивление лихо. Несколько минут — и я уже стою, а Винсент пытается разобраться с нижними юбками и кринолином. Невольно приходилось прижиматься спиной к его сильной мускулистой груди, и это было волнующе. Соски напряглись, даже в голове прояснилось — по крайней мере, мутный туман перестал плавать туда — сюда, словно кто‑то оглушил меня заклятием морока.

Негромкий щелчок, тяжесть колье скользнула по груди — и отпустила. Он подхватил меня на руки, перешагнул через ворох одежд, отнес на кровать. Покрывало приятно холодило кожу, руку пекло, но я уже не обращала внимания на терзающую меня болью гадину.