Заклятые подруги

Лариса с ужасом посмотрела на опера, присела к столу, потыкала в компьютерные кнопки. Компьютер не загружался. Лариса в отчаянии кинулась проверять дискетки. Все директории были девственно чисты.

«Пять, — подумал Кудряшов, — их было пять человек. Четверо шмонали квартиру, а пятый интеллигентно сидел в это время — методично стирал все из памяти компьютера и чистил дискетки. Вообще-то легче было компьютер, тем более дискетки, сломать физически. Но они, наверное, все просмотрели, а затем непонятное (а непонятно им было все) уничтожили».

— У вас защиты не было никакой? — спросил Слава.

Впрочем, это было проявлением праздного любопытства с его стороны. Кудряшов внутренне подобрался в ожидании стенаний и слез. Но Верещагина была на удивление спокойна. По крайней мере внешне. А посему Кудряшов решил, что самое время спросить у хозяйки: что стерли-то?

Верещагина пожала плечами.

— Мои записи, астрологические.

— Открылся, видимо, сезон охоты на различные оккультные архивы. Вы не находите?

Лариса промолчала.

— Большая потеря? — посочувствовал Слава.

— Мне неудобно вас просить, — замялась Верещагина, — но не могли бы вы… посидеть, — подобрала она наконец слово, — со мной до утра? Я вызвала на десять мастера, дверь обратно поставить. Без двери одна ночевать боюсь.

— Разумеется, конечно, — поспешно согласился Слава.

— Спасибо. А что касается стертой информации… Потеря большая. Но я ее переживу.

— Мне за вас становится страшно. — Слава придвинулся к Верещагиной ближе.

Лариса ответила ему печальным взглядом.

— А что они делают? — кивнула в сторону опербригады.

— Отпечатки пальцев ищут.

— Отпечатки пальцев? — недоуменно повторила Лариса.

— Так положено, — сказал Кудряшов.

— Раз положено — пусть ищут, — покорилась Лариса и пошла варить кофе. К счастью, зерна колониального товара высыпали не на пол, а на стол.

— Может, все-таки это устроили конкуренты? — пытливо интересовался некоторое время спустя Кудряшов, попивая бодрящий напиток.

— У меня нет конкурентов, — отвечала Лариса и в десятый раз спрашивала, кивая в сторону комнат, где все еще функционировали эксперты: — А им кофе?

— Им не до этого, — в который раз говорил Слава.

— Я так не могу. Я им хотя бы туда отнесу, — сказала Верещагина и отнесла кофейник с чашками трудолюбцам.

— Так уж и нет конкурентов? — подозрительно прищурился Кудряшов.

— Одна моя знакомая журналистка, — улыбаясь сказала Лариса, — принялась писать для медицинского популярного журнала. Так она была просто потрясена: выяснилось, что абсолютно все работающие там люди тяжело больны. Причем — на грани инвалидности. Моя приятельница была в ужасе. Но потом поняла, что просто сотрудники медицинского журнала имели возможность тщательно, скрупулезно обследоваться.

— Вы хотите сказать, что конкурентов у вас нет, потому что спрос превышает предложение?

— Нет, просто я не лечу. Не снимаю порчу. Не избавляю от сглаза. Не привораживаю и не отвораживаю. В том деле, которым занимаюсь я, не очень тесно. Когда у человека что-то болит, он готов на все. А так — люди живут и живут. И им кажется, что так и надо. Очень немногим приходит в голову, что вообще-то они могли бы жить и по-другому.

— Да уж, — хихикнул Слава. — Я тут у вашего друга Долгова в клинике побывал… Сонм нервных девиц вокруг него вьется. И всем он готов помочь. Вечная профессия — психотерапевт. Удобная…

— Не говорите о Лене плохо! — Лариса резко прервала Кудряшова. — Да, у него есть слабости — иногда смешные, потешные. Но он отличный друг, никогда не замешкается прийти на помощь. И я его люблю. Не говорите о нем так снисходительно.

Кудряшов устыдился своего злословия и поспешил сменить тему:

— А она, Алевтина, и в самом деле порчу снимала?

Лариса пожала плечами.

— Получается, что снимала. Хотя я, например, вообще во все это не верю. В порчу, в сглаз…

— Тогда как же? — не понял Кудряшов.

Лариса, чуть прищурившись, внимательно рассматривала Славино лицо, казалось, обдумывала варианты, решала — говорить ли, не говорить, объяснять или нет.

— Ну, это мое личное мнение, — наконец произнесла она. — Спорное, разумеется. Я считаю, что нет никакой порчи. То есть, если человек ходит в церковь и верит в Бога, у него такая мощная защита образовывается, что ему ничего уже не страшно. Ну а все остальные… Тоже, знаете, непонятно получается. Я, например, не встречала ни одного экстрасенса, ни одного целителя, ни одного колдуна, который бы не объявлял, что ему Господь Бог помогает, а не какая-нибудь нечистая сила. А, как вы догадываетесь, я повидала на своем веку превеликое множество всех и всяческих сенситивов. Тогда непонятно, почему они просто не скажут своим пациентам-клиентам: «Идите в церковь, читайте Библию, верьте в Бога, укрепляйте свою веру — остальное все приложится». Почему они так не говорят, а?

— Вы у меня спрашиваете? — Слава даже оглянулся вокруг: нет ли тут кого еще?