Заклятые подруги

Катерина вернулась в комнату и снова примостилась возле коробки с конфетами. Вот и исчерпалось ее содержимое. Катя с сожалением отметила это обстоятельство и снова принялась давить кнопки телефона. Так и сидеть, что ли, в заточении? А может, Андрей дома? Может, ему просто домой позвонить? Да, но эта Оксана трубку схватит, с ней общаться до смерти неохота. Вот же загадка природы. Даже Нинка что-то новое от людей перенимает, пусть, как мартышка, повторяет, подражает не думая. Но Нинка понимает, что только выигрывает от этого. А Оксана — как была деревенщина окостенелая, так хоть что к ней прилипло бы путное. Однако если развивать теорию о том, что все на этом свете целесообразно и мудро, и спросить, кому такая Оксана нужна, ответ взгромоздится на горизонте очевидный. Нужно это чудовище, чтобы Сафьянову Андрею Андреичу жизнь медом не казалась, а то бы он уж развернулся. А нечего — вот вам судьба сдала такую меленькую карту, Андрей Андреевич, и сидите себе, прикидывайте, что снести, что оставить, когда ход не ваш.

Тем не менее Катя все же решилась и, услышав низкий голос Оксаны, звучащий, словно в мультяшке о слоне, которого крокодил на берегу Нила схватил за нос, радостно завопила:

— Привет, Ося, как дела?

— Сколько раз я тебе говорила, — в негодовании захлюпала своим насморком Оксана, — не зови меня Осей, какая я тебе Ося?

— Не обижайся, как дела?

— Нормально, — мрачно выдавила Катина собеседница.

— Это замечательно. А Андрей дома?

— Нету.

— Где бы мне его отыскать? Он мне нужен, Оксан, срочно.

— Зачем? — незатейливо осведомилась та.

Катя чуть в голос не рассмеялась. В этом вопросе была вся Оксанина сущность. Если бы эта девушка была похитрее да посложнее, человечеству, ее окружающему, мало не показалось бы. Но, ко всеобщему счастью, Оксана выражала себя с чудовищной прямотой. Что было само по себе противно, но не серьезно.

— Приятель квартиру продает, — сочинила на ходу Померанцева, — или обменивает с доплатой. Нужна срочная помощь.

Знала, что врать. Конкретные Оксанины мозги тут же заработали, подсчитывая предстоящую выгоду, а заодно вычисляя возможное местонахождение мужа.

— Ты ему на пейджер передавала информацию о квартире?

— Ну, — подстегнула Катя.

— Если не откликается, значит, за городом где-нибудь.

— А что ему там делать, за городом-то?

— Вообще-то он не собирался, — закипала от своих привычных подозрений Оксана, — но у него продажа чьей-то дачи наклевывалась. Может, покупателя повез.

— Когда будет? — поскучнела Катя.

— К вечеру должен.

«Хрен он у тебя за городом, — зло подумала Померанцева, — нынче никто дачи дальше пятидесятого километра не покупает. А туда пейджер бьет».

— Пусть перезвонит тогда, — попросила Катя с одной из самых лучезарных своих интонаций.

— Передам, — деловито согласилась Оксана. — Кать, а что там со Стрелецким-то произошло?

— Сама же в курсе, что спрашиваешь?

— Ну, может, ты подробности какие знаешь… — настороженно настаивала та.

— «А из зала мне кричат: давай подробности». Да? Думаю, тут наша пытливость была бы неуместна.

Нажала на телефонной трубке кнопку «флеш» и тут же набрала номер сафьяновского пейджера. «Позвони срочно. Нужна помощь в продаже квартиры. Катя», — продиктовала. Ответный звонок не заставил себя долго ждать. «Два сапога пара, — поморщилась Померанцева, — если где деньгами запахнет — как мухи на дерьмо, немедленно слетятся». А вслух сказала Андрею:

— Ты в курсе наших последних событий? Тогда что же ты, мать твою, не откликаешься? Приезжай немедленно. Надо срочно что-то предпринимать. Срочно, слышишь? Это в твоих же интересах.

И, дав отбой, процедила презрительно:

— Дурак.

Моральное состояние Славы Кудряшова было таковым, что «хреновое» сказать — похвастаться.

— Ты, конечно, самое худшее предполагаешь? — увидев Кудряшова на пороге своего кабинета, констатировал Игорь.

— Неизвестно, что тут худшим оборачивается. Если она к убийству лично непричастна, значит, пережидает где-то. Ждет, вот-вот что-то должно произойти. Стрясется нечто — тут-то она и появится, вся в белом. — Кудряшов поморщился, словно от тупой, надоевшей боли. — И то погано, что мы не в курсе. Что-то за кадром происходит, какие-то сюжеты раскручиваются, а мы не знаем, не догадываемся. А если Агольцов ее уже того… — набрав в легкие воздуха, Слава решился все-таки произнести это слово, — убрал? И вообще, кто сказал, что Коляду не Агольцов пришил? Любил, видишь ли, он ее! Ха! Спал с ней — значит любил? Все это бабские домыслы и грезы. Как ты ни говори, что я честь мундира пятнаю, а встречаться с ним надо. Не деться никуда от этого. У меня к нему есть еще другие вопросы и, так сказать, встречные предложения. Так что как хочешь, но надо обсудить план разговора с Агольцовым. Не станешь — я на свой страх и риск… И тебя потом совесть замучит, если что…

Угроза была нешуточная. И Воротов выбрал из двух зол меньшее:

— Валяй излагай свой план.