Заклятые враги

— Эй! — окликнул её Шэйран, подходя поближе. Магия так и не отозвалась окончательно на его призыв, так что оставалось верить в то, что однажды ему банально повезёт. — Ты — та, что ждала меня тут? У пропасти?

— Я, — кривовато улыбнулась незнакомка. — Здравствуй, принц.

Лээн едва заметно содрогнулся. Он поднял на Шэйрана укоризненный взгляд, словно пытался спросить, почему его кроваво-белая спутница так говорит.

— Принц? — переспросил Рэй, словно сам не знал о своём происхождении. — Кто ты?

— Я не знаю, — весело, но почему-то отчасти равнодушно ответила она. — Я — твой кошмар. Предположим, тебя не устраивает этот вариант ответа, мой мальчик.

Почему она казалась ему настолько знакомой? Даже в этом обращении… Так говорила Сэя, и он злился — потому что Сэя повторяла слова человека, что был ему очень дорог. Женщины, что была очень дорога. Что выходила из ряда ведьм, наставниц, учительниц, любовниц и отдельной особи — матери.

Пожалуй, единственная женщина, что искренне любила его — во всём этом проклятом мире.

Нет, из женского рода, разумеется.

Мама — мама тоже любила. Но это было не то; мама всё ещё верила, что сможет себе доказать, будто бы эту любовь легко убить, и поэтому маме было легче отстраняться и не иметь к нему совершенно никакого отношения. И мама называла его по имени, ещё и полный вариант использовала, да и виделись они довольно редко.

«Мой мальчик», — утешающе говорила бабушка, когда ему было восемь лет, и отец завоёвывал соседнюю страну, словно позабыв о своих детях.

«Всё будет хорошо», — повторяла она ему, когда тринадцатилетний Шэйран не мог отыскать ничего, к чему бы лежала душа, кроме магии. Магии, что не должна была принадлежать ему в этой стране, магии, которую никогда не контролируют, по убеждению матери, мужчины.

Но нет. Она верила в него. А теперь незнакомка нагло воровала её обращение и пользовалась им, словно разменной монетой.

— Скорее всего, — холодно промолвил Шэйран, — ты просто не помнишь, кто ты такая. Может быть, кровь затопила твоё сознание?

Она ничего не ответила, но оставалась такой же самоуверенной, как и прежде. И холодной, ядовитой, полной ненависти, будто бы змея.

— Меня зовут Лиррэ. А ты — наследный принц этой страны, — удивление со стороны Лээна больше не имело особого значения. — Мне кажется, ты мешаешь мне. Ты мешаешь мне взойти на трон.

Эта фраза, конечно, всё поясняла. Поясняла уже тот факт, что она вообще тут стояла — и, естественно, была связана с Рри. Не стоило подозревать в этом Сэю, может быть, надо было и вовсе посоветоваться с Тальмрэ и привести с собой подмогу, но теперь было слишком поздно.

Лиррэ улыбнулась. Её зубы, ровно-белые нитки, словно покрывались кровью вместо вездесущей алой помады, и она подошла поближе.

— Я тебе нравлюсь? — язвительно спросила она, пытаясь протянуть руку и положить её на плечо, хотя Шэйран оттолкнул это ядовитое запястье от себя, стараясь даже не коснуться.

— Честно? — издевательски уточнил Рэй. — Ни капельки.

— Ты предпочитаешь блондинок? — усмехнулась она. — Таких, как… — слова были ядовитыми на её языке, — Мизель? Эта неприступная девица, которая…

— Не такая уж и неприступная. Нет, я предпочитаю смуглых, — холодно ответил Шэйран. — И менее ядовитых. По крайней мере, не заразных.

Она отступила на один шаг. Магия раздражала её, магия разрывала её изнутри — она всё ещё имела власть над определёнными аспектами этой жизни, но уже отнюдь не абсолютную.

Шэйран чувствовал, что она опасна, хотя вроде бы причин и не было. И всё ещё опасливо косился на Лээна, что стоял там, на краю оврага, и будто бы старательно пытался рухнуть туда, вниз.

— Ах, мой мальчик… Знал бы ты, насколько, — она осклабилась, — тебе хотелось отыскать меня и мою помощь в этом гнусном мире… Ты мне мешаешь. Будь ты просто придворным магом…

Рэй отвернулся. Ядовитая змея, а совсем рядом на флейте играет Рри. Вот тот, кого надо бы столкнуть в пропасть вместе с безумной ведьмой.

— Лээн, — окликнул он друга, — отойди оттуда, будь добр.

— Ты — принц? — вместо того, чтобы послушаться, поинтересовался художник. — Ты — принц? Как интересно… Я не знал, а мы вроде бы как дружили…

Шэйран мотнул головой. Лээн мог разве что выдёргивать фразы из контекста. Он был относительно здоров, потому что ведьма не соблазнила его до конца, не сумела заставить к себе прикасаться, но рано или поздно он всё равно сдастся. И всё это должно привести к кошмарному результату.

Лээн сделал несколько шагов в его сторону. Фарни не был кошмарно бледен, вот только что-то в нём всё равно казалось не таким, словно он выгорел изнутри.

Шэйран бросил взгляд на траву. Короткий росток превратился в могучее растение, оплетающее запястья и щиколотки — чтобы Лээн не посмел спрыгнуть туда, в овраг. Не слишком высоко, но пострадать можно.

Фарни смотрел на него так, словно увидел впервые в жизни. Узрел в друге предателя, а теперь старательно пытался от этого ощущения избавиться, отмыться.

Шэйрану хотелось отвернуться и больше никогда не смотреть в его сторону, чтобы ему стало хоть немножечко легче. Хотя бы чуть-чуть.