Заклинание для Хамелеона

Бинк попытался. Он сосредоточился, изо всех сил желая, чтобы его магия, чем бы она не явилась, сломала свои оковы и проявила себя. Хоть что-нибудь. Не произошло ничего.

Он услышал всхлипывание. Сабрина? Нет, это была его мать. Роланд сидел рядом с каменным лицом, отказываясь вмешаться личному интересу ради чести. Сабрина так и не взглянула на него, но зато были другие, кто глядел с злорадной усмешкой — Зинк, Джама и Потифер. Теперь у них был повод чувствовать свое полное превосходство, у каждого из них был талант.

— Я не могу, — прошептал Бинк.

Конец.

Снова он был в пути. На этот раз Бинк направлялся на запад к перешейку. Он шел с новым посохом и его фляга была наполнена обычной водой. Бианка снабдила его превосходными сандвичами, орошенными ее слезами. У него ничего не было от Сабрины, он так и не видел ее после церемонии. Закон Ксанфа не позволял изгнаннику брать с собой больше, чем ему надо в дорогу, и никаких ценностей, чтобы не привлекать нежелательное внимание манденийцев. Хотя Щит и защищал Ксанф, нельзя было чувствовать себя в полной безопасности.

Жизнь Бинка считай что кончилась, так как его оторвали от всего, что он знал. В сущности, он стал сиротой. Никогда больше не испытает он чудеса магии. Он будет навсегда прикован, если можно так выразиться, к земле, к бесцветному тусклому обществу Мандении.

Может быть, ему надо было принять предложение Волшебницы Ирис? Тогда он мог бы остаться в Ксанфе. Если бы он знал… Нет, он не изменил бы свое решение. Что было правильным, то правильно, что неправильно — неправильно.

Самое странное, что он не чувствовал себя таким уж удрученным. Он потерял гражданство, семью, невесту, его ждал незнакомый огромный мир — и все-таки в его походке была определенная живость. Не было ли это контрреакцией, поддерживающей его дух, чтобы он не пришел к решению о самоубийстве, или, возможно, он был доволен, что выбор, наконец-то, сделан? Он был калекой среди людей, обладающих магией, теперь он будет жить среди себе подобных.

Нет… дело не в этом. Он обладал магией. Он не был калекой. Сильная магия, калибра Волшебника. Хамфри сказал так и Бинк ему верил. Он просто не мог ею воспользоваться. Подобно человеку, который может делать пятна на стене… когда поблизости не было стены. Почему он немой в магическом смысле? Бинк не знал, но это означало, что он прав, а решение Короля неверно. Что ж, ему лучше быть подальше от людей, настроенных против него. Нет, это тоже не то. Его родители подчинились закону Ксанфа. Они были хорошими, честными людьми и Бинк разделял их моральные ценности. Поэтому-то он и отказался от обмана, когда его соблазняла Волшебница. Помочь ему, отправившись с ним в ссылку, Роланд и Бианка не могли… они не заслуживали ссылки… или попытавшись обмануть систему, помочь ему остаться. Они сделали то, что считали правильным ценой большой личной жертвы, и Бинк гордился ими. Он знал, что они его любили, но позволили ему идти своим путем, не вмешиваясь. В этом заключалась часть его скрытой радости.

А Сабрина? Как насчет нее? Она тоже отказалась обманывать. Хотя Бинк и ощущал в ней отсутствие приверженности принципам его родителей. Если бы она имела достаточно вескую причину, она могла бы и обмануть. Ее кажущаяся цельной личность была такой потому, что ее не так уж сильно взволновало несчастье Бинка. Ее любовь не была достаточно глубокой. Она любила за магический талант, который, она была убеждена, был у Бинка, как у сына столь талантливых родителей. Потеря этого потенциального таланта подорвала ее любовь. Она не так уж сильно желала получить его просто, как человека.

И его любовь к ней оказалась не такой уж глубокой. Конечно, Сабрина была красавицей — но она обладала меньшей фактической персональностью, чем, скажем, девушка Дия. Дия ушла, потому что ее обидели, и твердо держалась своего решения. Сабрина поступила бы также, но по другой причине. Дия не притворялась, она вправду была обижена. С Сабриной это было бы сложнее — с большим искусством и с меньшими эмоциями — потому что у нее было меньше эмоций. Ее больше заботила внешняя сторона, чем действительность.

Это снова напомнило Бинку о Волшебнице Ирис — существе почти на сто процентов из одной внешности. Что за темперамент! Бинк уважал характер, он был окном к правде, когда мало чему можно было верить. Но Ирис была слишком неистова. Та сцена разрушения дворца вкупе с драконом и бурей…

Даже глупая Как-ее-там-зовут, красивая девушка на слушании дела об изнасиловании, Винни, вот ее имя… она обладала чувствами. Бинк надеялся, что дал ей возможность убежать от дракона в Провале. В ней было мало искусственного. Сабрина же была совершенной актрисой и поэтому Бинк никогда не был уверен по-настоящему в ее любви. Она была картинкой в его мозгу, чтобы вызывать ее во время надобности только взглянуть на нее. Никогда на самом деле он не жениться на ней.