Заклинатель

Когда они подошли к загону, Грейс, как всегда, устроилась на ограде, а Том вошел внутрь, держа веревку в руке. Пилигрим занимал свое обычное положение – в самом дальнем углу, а завидев Тома, стал фыркать и наконец решил использовать последнее, довольно ненадежное средство защиты: нервно забегал вперед-назад, весь напрягшись, точно струна. Чутко прядая ушами, он следил за каждым шагом Тома.

А Том не смотрел на него. Идя к коню, он совершал какие-то манипуляции с веревкой, но Грейс, к которой Том находился спиной, не видела, что именно он делал. Вскоре Том остановился, но продолжал возиться с веревкой, не поднимая на коня глаз.

Грейс видела, что Пилигрим заинтригован не меньше ее. Он перестал метаться и остановился, приглядываясь к движениям человека. И хотя конь часто вскидывал голову и рыл копытами землю, внимание его было приковано к Тому. Грейс медленно двинулась вдоль ограды – ее тоже одолевало любопытство – что же там делает Том. Но ей не пришлось далеко отходить: Том сам повернулся к ней лицом, закрыв спиной веревку от Пилигрима. Теперь Грейс видела, что он завязывает на веревке узлы, но зачем? На мгновение Том поднял глаза и улыбнулся ей из-под полей шляпы.

– А он любопытный малый.

Грейс взглянула на Пилигрима. Тот просто сгорал от любопытства. И как только перестал видеть руки Тома, поступил так же, как Грейс, – немного прошел вперед, надеясь отыскать лучший угол обозрения. Том, услышав топот, тоже подвинулся вперед, по-прежнему не поворачиваясь. Пилигрим немного постоял, как бы обдумывая дальнейшие действия, посмотрел на Тома и сделал еще несколько осторожных шагов. И снова Том, услышав его, отодвинулся – расстояние между ними сокращалось, но крайне медленно.

Грейс видела, что Том перестал завязывать узлы, теперь он натягивал их и перераспределял – и тут девочка вдруг поняла, что это такое. Уздечка! Она не верила своим глазам.

– Вы ее наденете?

Том хитро улыбнулся и произнес театральным шепотом:

– Только если он попросит.

Грейс была так захвачена происходящим, что потеряла представление о времени. Сколько это длилось? Десять, пятнадцать минут? Вряд ли многим больше. Как только Пилигрим приближался, Том отступал, не выдавая свой секрет и тем самым все больше разжигая его любопытство. Но каждый раз расстояние между конем и человеком сокращалось. После того как они дважды обошли по кругу манеж, Том направился к центру: теперь их разделяло не больше дюжины шагов.

Том улыбнулся Грейс – он стоял теперь вполоборота к ней, а на Пилигрима внимания не обращал. Уязвленный тем, что им пренебрегают, конь фыркнул и замотал головой. Потом сделал еще два-три шага к Тому. Грейс понимала: он ждет, что человек опять отодвинется, но на этот раз Том остался на месте. Такая перемена удивила коня – он замер, оглядываясь и словно ища, кто бы – может, Грейс? – подскажет ему, в чем тут дело. Не найдя ответа, он сделал еще шаг вперед. Затем еще – пофыркивая, вытягивая шею и стараясь понять, какая опасность может исходить от человека, и, однако же, не в силах преодолеть свое любопытство: что там у него в руках?

И наконец он почти коснулся мордой шляпы Тома – тот ощутил на шее его горячее дыхание.

Теперь Том отступил шага на два, и, хотя движение не было неожиданным, Пилигрим отпрыгнул – резво, как испуганная кошка, – и заржал. Но прочь не бросился. А увидев, что Том смотрит на него, успокоился. Теперь он мог видеть веревку. Чтобы коню было понятнее, Том держал веревку в обеих руках. Но Грейс понимала: только видеть – Пилигриму недостаточно, ему нужно еще понюхать.

Том смотрел на коня и что-то говорил. Но что – Грейс не могла разобрать: расстояние было слишком велико. Она даже закусила от напряжения губу, мысленно умоляя Пилигрима подойти ближе. Ну иди же, он не сделает тебе ничего плохого. Но коня и так подстегивало любопытство. Нерешительно, но все же увереннее, чем раньше, Пилигрим приближался к Тому и наконец уткнулся носом в веревку. А понюхав веревку, стал таким же образом исследовать руки мужчины. Том замер, предоставив Пилигриму возможность хорошенько его обнюхать.

И в этот самый момент, когда возник этот совсем еще слабый и робкий телесный контакт коня с человеком, случилась очень важная вещь. Грейс сразу это почувствовала, хотя, в чем тут дело, не сумела бы объяснить даже себе. Она вдруг поняла, что подо всем, что произошло в последние дни, подведена какая-то черта. То, что она вновь обрела мать и стала опять ездить верхом, что так свободно и уверенно чувствовала себя на празднике, – все это было прекрасно, но как-то зыбко – будто она могла в любой момент лишиться всего этого. А в этом робком доверии человеку со стороны Пилигрима было обещание надежды и света, и девочка почувствовала, как что-то сдвинулось и раскрылось в ней, и теперь уже не сомневалась – это навсегда.

Получив молчаливое разрешение, Том медленно поднес руку к шее коня. Тот вздрогнул и, казалось, оцепенел. Но это было лишь проявлением осторожности, и, убедившись, что рука, легшая ему на холку, не причинит никакой боли, Пилигрим успокоился и позволил себя гладить.