Заклинатель четырёх стихий (СИ)

— Просыпайся, лежебока! — раздался сварливый голос тётушки Дрины. — Хватит разлёживаться.

Эдик с трудом разлепил веки, одновременно пытаясь понять, откуда здесь взялась троепольская целительница. Объяснение было несложным. Нилда опять постаралась. После того как хозяин заснул, она накрутила хвоста Блассу, и тому пришлось в темпе вальса скакать в деревню. А потом полночи сопровождать повозку, в которой ехала знахарка, к замку. Так выглядит скорая медицинская помощь в отсутствие телефонной связи, автомобилей и двигателя внуреннего сгорания.

— Показывай, что там с тобой случилось, — приказала лекарка безоговорочным тоном, вытаскивая из сумки снадобья и раскладывая их на столе.

Тётушка Дрина себе не изменяет. Такая же резкая и грубая, как и в первую встречу. Эдик сел в постели, спустив обе ноги на пол, и послушно задрал рубаху. Гематома за ночь расплылась ещё шире и приобрела багрово-чёрный оттенок. Ночной отдых, усиленный действием алкоголя, притупил острую боль, оставив лишь её отголоски. Уже достижение.

— Криков-то было. А на деле обычный синяк. Стоило из-за этого гонять старую женщину, — презрительно оттопырила нижнюю губу целительница. — Знала бы — не поехала. Рёбра хоть не сломал?

Эдик хотел было возразить, что он её вовсе не звал и подобной отповеди не заслуживает, но не успел. Крепкие ладони знахарки уже сдавили его грудную клетку. Сначала с боков, а потом от грудины к позвоночнику. Что-то явственно хрустнуло. Эдик ойкнул.

— Сломал, — удовлетворённо кивнула тётушка Дрина, — и даже два. С правой стороны. Будем лечить.

Целительница зачерпнула в ладонь густой мази, напоминающее по цвету и консистенции перетопленное свиное сало, и стала втирать в гематому, бормоча себе под нос какие-то слова.

Если бы парня спрашивали, то он с удовольствием отказался от такого лечения. Оно за тысячу лет не менялось. Эка невидаль — сломанные рёбра. Холод, голод и покой, вот и все процедуры, известные испокон веков. Голод в этом случае не работает, просто к слову пришлось. Хоть лечи, хоть не лечи, а через месяц сами срастутся. Можно ещё тугое бинтование применить, но это вопрос факультативный и индивидуальный.

— Ааа, зараза! — не удержал крик боли Эдик.

— Терпи молча! Или не мужик? — тут же откликнулась знахарка.

Вот как она это делает. Ведь и взаправду лечит тётка. Эдик — это не с чужих слов знал — на своей шкуре довелось испытать. От её методов хочется волком выть и на стену лезть. Но вот вроде полегчало. Эдик облегчённо вздохнул. Боль, поначалу сделавшаяся нестерпимой, потихоньку сошла на нет, а затем и пропала вовсе. И не только в месте ушиба, но и в переломанных рёбрах.

— Я тебе эту мазь оставлю, будешь через день втирать, пока синяк не пожелтеет. И вот ещё, — целительница положила на стол нечто, похожее на круглый леденец на палочке. — Я смотрю, ты парень деятельный, глядишь и пригодится.

Вроде и похвалила, но таким тоном, что приятно не было ни на грамм.

— Спасибо! — сердечно поблагодарил Эдик и отважился на глупый вопрос. — А что это такое?

— Пилюля. Концентрат отвара, который в прошлый раз тебе давала. Только сильнее действует. Обладает чрезвычайно мощным тонизирующим, бодрящим и болеутоляющим эффектом. Поможет, если что, до меня добраться, коли совсем худо придётся, — целительница приблизилась к пациенту с рулоном ткани в руках. — А ну-ка, встань.

Без тугого бинтования не обошлось. Тётушка Дрина замотала Эдика от подмышек до пупка, пустив две петли через плечи. Чтобы повязка не сползала вниз. После чего потребовала у Эдика, чтобы он подышал полной грудью, и, по-видимому, осталась довольна результатом. По крайней мере переделывать ничего не стала.

— Ну, уж перебинтовать-то здесь тебя смогут? — сварливо поинтересовалась старуха. — Или опять мне придётся семь лиг киселя хлебать по ночному времени?

— Смогут, под моим руководством, — важно кивнул Эдик. — Я ведь в медицинском учился.

— Учился он. Ты бы лучше учился, как от таких синяков уворачиваться, — недовольно проворчала целительница. — Где тут у тебя руки моют?

Общаться дальше в таком ключе не оставалось ни сил, ни желания. А сообразить, как потактичнее наладить знахарку, не признающую никаких авторитетов, в голову не приходило. Тётка хоть и противная, но очень нужная полезная и заслуживающая всяческого уважения. Поэтому грубить не стоило. Выручила Нилда.

Кастелянша уже отхватила свою порцию нелицеприятных слов и ожидала за дверью. Потому что к пациенту её лекарка не пустила. Но подслушивать-то никто не запрещал. Услышав, что процедура лечения подошла к концу, Нилда зашла в комнату. За что получила от Эдика полный благодарности взгляд.

— Пойдёмте, тётушка Дрина, — кастелянша подхватила целительницу под локотки, — я провожу.

— Да что ты меня всё время хватаешь, я и сама могу, — раздалось уже за закрытой дверью.