Проход состоит из неудобных, неровных уступов, спускающихся все ниже и ниже. Почти в полной темноте Ферн, держась за стену, часто оступается. Может быть, она и дух, но вполне материальна, поскольку хорошо чувствует все ушибы и царапины. За проходом открывается еще одна пещера, еще одно ущелье. Ферн уже совсем не может представить, насколько велико это пространство, трудно что бы то ни было понять, когда свет без видимого источника размывает очертания предметов и скрадывает расстояния; когда спокойствие, больше похожее на затишье, чем на истинную тишину, беременно едва слышными голосами смерти. Ферн вглядывается в ущелье, думая, что там тоже высохшее русло реки, но вместо этого видит черный поток скал, поверхность которых изуродована вздымающимися волнами, потрескавшимися от долгого остывания. Из трещин всплывают клочья испарений, белые мглистые жгуты, безмолвно зависающие в воздухе. Некоторые из них начинают принимать форму, но уплывают прочь, прежде чем станут не лошадьми или деревьями, а чем–то гораздо более неприятным. Через пропасть перекинут простой арочный мост, несомненно сделанный руками человека, в его каменной кладке можно увидеть незаконченные изображения рук и лиц, перекосившихся от боли. Мост широкий, и его легко перейти, хотя между камнями образовались щели. В дальнем его конце как стража стоят два пилона, черные и ужасные по сравнению с унылым свечением за ними. Развалины, которые могли быть стеной, тянутся вдоль края ущелья. Между пилонами остатки огромных ворот соскочили с петель, их сожженные панели превратились в пепел. Полосы тумана тянутся к пилонам и обвивают их.
— Это была Река Огня, — говорит Кэл. — Много веков тому назад она застыла, хотя где–то в глубине можно еще почувствовать ее древний жар. Мост ведет в ту часть ада, которую некоторые называют Тартаром, Башней Смерти. Теперь стены обрушились, ворота заржавели. Будь начеку, колдунья. Здесь они посильнее. Многие духи ушли с Серой Равнины, но только некоторые, попавшие в ловушки ада, смогли оттуда выбраться. Закрой глаза и не давай воли сердцу, тут нет места для сострадания.
Они минуют разрушенные ворота, дальше их путь лежит между перенаселенными пещерами. Здесь совсем мало света и повсюду прячутся клубы теней. Кровля невидима, одиноко свисающий сталактит выглядит, как указующий перст. Когда они подходят к нему, он корчится, как змея, и шипит, но Кэл не обращает на это внимания, и Ферн следует его примеру. Снова со всех сторон раздаются шепоты, и постепенно девушке начинает казаться, что сзади слышатся шаги, что кто–то идет за ними все быстрее и быстрее. Ее охватывает неодолимое желание обернуться, вернее — ей самой этого не хочется, но желание приходит откуда–то извне, врывается в ее сознание, принуждает ее. Она отбрасывает это принуждение прочь, используя свой Дар, заставляя разум освободиться от этого давления, но шаги сзади все равно слышны. Ферн ничего не говорит Кэлу, пытаясь убедить себя, что ей это только кажется.
Теперь они пересекают одну из больших пещер, следом вьется злая мгла, крутится у их ног, раздаются вздохи, тонкий сиплый шум, что–то среднее между дыханием и стоном, явно недоброжелательное.
Смотри! — указывает Кэл. — Вот комната наказаний. Вот Кресло, Источник жажды. Вот Колесо. — Ферн смутно различает в полутьме расплывчатые контуры пустого сиденья, пасть источника, громадину колеса. Дыхание ее учащается, превращаясь в настойчивое жужжание, которое сверлит мозги, и внезапно она видит израненное тело и переломанные кости рук на Кресле, блеск воды, которую нельзя пить, кровь, капающую со спиц Колеса. — Теперь здесь ничего нет, — продолжает Кэл, и Ферн трет глаза, чтобы прогнать фантастическое видение, а когда она снова открывает глаза, то видит только камни и углубление в земле. А шаги все ближе и все отчетливее, будто раздаются из соседней пещеры. В сознании возникает нежеланная и тревожащая картина: Моргас, с ее быстрыми и решительными движениями, и рядом с нею, похожая на богомола, Сисселоур.
Кэл, — чуть слышно говорит Ферн, — а ты слышишь шаги?
—Я слышу их уже давно, они возникли еще тогда, когда мы проходили первый коридор. У меня слух острее, чем у тебя, и ему не мешают те звуки, которых на самом деле здесь нет. Не думаю, что сладкие сны смогли надолго задержать мою мать. Они уже пересекли Серую Равнину, они настигают нас. — Он произносит все это невыразительно, но жестко.
— Кажется, что они совсем близко. — Ферн надеется, что ошибается. Еще больше, чем раньше, ей хочется обернуться и увидеть…
—Здесь очень странная акустика. Не давай себя обмануть. — И он добавляет: — Моргас слышала, как ты хохотала, — это уязвило ее. Это действительно неприятно.
Они выходят из пещеры через арку, частично перегороженную куском скалы. Кэл, как змея, преодолевает узкую щель. Ферн, изогнувшись, следует за ним.
Моргас никогда тут не пролезет, — говорит она.
Ошибаешься, — отвечает Кэл. — Если ей будет нужно, она просочится даже сквозь замочную скважину.
За ними теперь все время раздается звук шагов.