Заклинатель джиннов

— Это что еще за зверь? — нахмурился Балабуха.

— Проблемы души, посмертного существования, реальности астрала призраков и трансцендентного континуума. Вряд ли такой анализ доступен человеку: мы, во-первых, субъективны, а во-вторых, ограничены сферой собственной гносеологии. Но существо, не относящееся к человеческому роду, то есть объективное, могло бы…

— Мистика! Опиум для народа! — пискнул Лажевич с задней парты. — Слушаем чушь и ерунду! Тогда как вопросы социума хищников, особенно в стае гиен…

— Лажа, заткнись, — тихо, но вполне отчетливо пробор мотал Басалаев. — И вообще пора бы перекурить.

— Вил Абрамыч сделал вид, что ничего не слышит, но доцент Балабуха такой деликатностью не отличался.

— В моем представлении социум гиен, душа и призраки — проблемы одного порядка. Спекулятивного! — припечатал он. — Я бы сказал, что их научная ценность близка к нулю.

— Хотелось бы услышать нечто более весомое, — поддержат доцент Ковалев. — Электронный разум все-таки… На что он способен, кроме ловли пришельцев в мутной астральной водице?

— Он мог бы научить нас жить в мире, — с трепетом промолвил я, уже предчувствуя позорное фиаско.

В аудитории повисло тягостное молчание. Потом Балабуха спросил:

— Это каким же образом?

— Ну не знаю… то есть не уверен… он может разработать новую отрасль математики… социальный анализ… чтобы мы могли избежать фатальных ошибок, просчитывая ход истории, последствия прогресса… изучая аттрактор[62], определяющий нашу эволюцию…

Эбнер тяжело вздохнул и отвел глаза.

— Это все, Сергей Михайлович?

— Пожалуй, все.

— Есть желающие выступить?

Молчавший до сих пор профессор Оболенский поднялся, и стало ясно, что сейчас последует залп тяжелой артиллерии.

— Вы разрешите, Вилен Абрамович?

— Да, Феликс Львович, будьте любезны. Оболенский прочистил горло, изобразил на лице сожа ление и произнес:

— Согласно требованиям ВАКа[63], докторская степень присуждается за научное открытие или решение важной народно-хозяйственной проблемы. Или — или, плюс актуальность и новизна… — Он сделал паузу, буравя меня взглядом. — Есть ли в данном случае открытие? Бесспорно, нет — ведь соискатель не сообщил нам новых сведений о применении разумного интеллектронного устройства. Что же касается народно-хозяйственных задач, то…

Он повозил меня фэйсом об тейбл, высморкался в мой галстук и сел под гром аплодисментов Юрика Лажевича. Тот, видимо, что-то хотел добавить, но вдруг над рядом стульев воздвигся Глеб Кириллыч Михалев.

— Милостивые судари, прекрасные мои сударыни… — Светлане Георгиевне — поклон, Танечке — обольстительная улыбка. — Не стану спорить с предыдущим оппонентом. Эти гарантии справедливости, равно как поиск пришельцев, Великая Тайна Бытия и остальные прибамбасы, — абсурдный юношеский бред и выпендреж. А у меня с абсурдом напряженка, и выпендрежа — кррхм!.. — я тоже не терплю. Тем более в делах серьезных… Как-то, знаете, гуляли у Генисаретского озера все тринадцать, и вдруг Петр подбегает к Иисусу: «Учитель, Фома тонет!» — «Пусть тонет! Было ему сказано, чтоб не выпендривался, шел по камушкам!» По камушкам надо! И не выпендриваться! А что это значит в нашем случае? — Глеб Кириллыч повернулся ко мне и поднял палец. — Это значит, солнышко, что ты, желая облагодетельствовать мир, забыл об очень важной вещи. О перспективе! Что с ним будет, с этим миром и человечеством, лет этак через десять? Или через сто? Через тысячу? Узнай, и будут тебе опорные камешки для важных выводов и размышлений о Глобальной Цели!

— Узнай!.. узнай!.. — звучало у меня в ушах, пока аудитория не расплылась серо-зеленым туманом. Узнай!

Я распахнул глаза, уставился на бормотавший что-то телевизор, щелкнул выключателем. Узнай!.. — прошелестело в комнате умирающим эхом.

Я поднялся, стараясь не потревожить пригревшуюся в ногах Белладонну, и бросил взгляд на свой ханд-таймер. Полночь… Самое время для колдовства, черной магии, общения с духами и предсказаний грядущего… Узнай! Можно и узнать… А пуркуа бы и не па?… — как говорит Глеб Кирил-лыч…

Джинн, разумеется, не спал — кошачья мордочка на экране состроила забавную гримасу. Если бы кошки могли улыбаться, то улыбались бы именно так, прищурив глаза и сморщив розовый носик…

Щелкнул, включившись, вокодер.

— Задача, — произнес я, — очень важная и сложная задача. Она имеет отношение к Глобальной Цели. Помнишь, я обещал определить тебе цель?

— Я ничего не забываю, Теплая Капля, — ответил Джинн и превратился в черную пантеру. — Формулировка проблемы?

— Исследование вариантов эволюции человечества. Прогноз… ну, скажем, лет на пятьсот-шестьсот. Основные научные достижения, технологический уровень, общественная структура, социология личности, мораль и нравы, целевые установки… Еще — биологический прогресс, если такой произойдет. Изменение облика, продолжительности жизни и все тому подобное, вплоть до управления генным аппаратом, клонирования и киборгизации. В общем, чтобы сформулировать Глобальную Цель, нужен глобальный прогноз.