Заклинатель Ос

Мише Генкину тогда исполнилось двадцать шесть, он заканчивал ординатуру Первого медицинского инсти тута. У него были карие, чуть навыкате глаза и редкие кудри. Она совсем не собиралась становиться девушкой Миши, но почти у всех её подруг уже появились по стоянные мальчики, а у неё никого не было. Этот факт нельзя сказать, что сильно мучил её, но всётаки слегка задевал. Ей надоели снисходительные, сочувствующие взгляды особо продвинутых сокурсниц, которых на виду у всех целовали на ступенях главного входа долговязые, в узких пальто и небрежно накинутых шарфах юноши, перед тем как посадить в по трёпанные родительские иномарки и, оставляя позади сизый дымок, увезти за горизонт. А ей, честно говоря, за горизонт не сильно-то и хотелось. Не было в ту пору у неё нужды тащиться неизвестно куда. Вдруг там придётся целоваться?

Первый опыт в этом деле у неё получился неудачным. Она уже училась в одиннадцатом классе, и дальше оттягивать было просто неприлично.

У него оказались липкие губы, и весь он пропах табаком и закуской. Звали его Вадик. Она потом долго тёрла в ванной рот длинной жёсткой мочалкой. Хотела даже попробовать с мылом. После к мужчинам её долго не тянуло, но… участливые взгляды, покровительственные советы сделали своё дело, и она сказала Мише Генкину «да», хотя совсем этого не хотела. А чего же она хотела? Сложный вопрос. Она далеко не всегда знала, как ей поступить, на чём остановить выбор, что предпочесть. Но зато имела твёрдое представление о том, чего ей не надо. Таким уж она была человеком. Никто не назвал бы её упрямой или упёртой, вовсе нет. Она прислушивалась к советам и уговорам, редко вступала в споры, но в результате всё почему-то складывалось наилучшим для неё образом.

Вялый роман с Мишей Генкиным продолжался четыре месяца. Всё в рамках приличий. Кафе, кино, один раз ездили на выходные за город, потом знакомство с его родителями – и у неё не хватило духу сказать «нет», когда он попросил её руки. Скрывая свои сомнения, она сказала «да». Расписались и стали жить. А в скором времени пришёл вызов в Израиль, и все генкинские родственники, весело переглядываясь, засобирались. И Миша тоже. Он только что опубликовал в «Медицинском вестнике» работу о новом методе исследования коронарных артерий сердца, послал её в Тель-Авив в медицинский центр «Фархат» и получил приглашение на работу. Дела складывались отлично. И вот тут она сказала «нет». Она остаётся и готова подать на развод. Миша развода не хотел. Он принялся настаивать, убеждать, уговаривать, но уж такой она была: её можно заставить сделать то, что она не хочет, только один раз.

Миша Генкин, перестав быть женатым, уехал в Израиль, а она осталась в Москве. Совсем одна, с сердцем, не разбуженным для чувств, не изведавшим любви. Одиночество не тяготило её, она привыкла подолгу быть одна. Родители – учёные-полярники, их от Южного полюса, от озоновых дыр за уши не оттащить. Дочь давно, чуть ли не с начальной школы, жила самостоятельной, обособленной от них жизнью. Постоянным местом прописки родителей считалась двухкомнатная квартира на улице Марата в Санкт-Петербурге, но на самом деле их родиной стал посёлок Мирный в Антарктиде. Промежутки между зимовками проходили быстро: не успели раздарить все привезённые чучела пингвинов и моржовые бивни, как пора спешить обратно. Семейные отношения поддерживались через электронную почту. Так же происходит и сейчас, ничего не изменилось. Она посылает родителям два раза в неделю короткие сообщения, а они четыре раза, по два от каждого, но ещё короче. Дочь окончила школу, потом институт, устроилась на работу, продвигалась по служебной лестнице, вышла замуж, развелась – количество электронных сообщений никогда не менялось. И вряд ли когда-нибудь поменяется.

Скоро придёт Николя и поведёт её ужинать. То, что произошло вчера, совсем не характерно для неё – ни для Леры, ни для Нины. Это было наваждением. Париж, набережная Сены, сумерки, французская речь… Как всё было бы просто и хорошо, если бы они встретились с Николя при других обстоятельствах. Встретились просто и незатейливо, как находят друг друга жаждущие любви мужчина и женщина. Если бы не сложные, даже трагичные обстоятельства её жизни, как бы она была сейчас счастлива! И ей не пришлось бы ломать голову над тем, как выпутаться из истории, которая с ней приключилась. Ей страшно подумать, что может произойти, если Николя узнает про её проблемы. Как он поступит? Не переменится ли к ней? Станет ближе? Предложит поддержку? Или махнёт рукой и уйдёт? Может, лучше порвать с ним первой?.. Ах, будь что будет! А пока ей значительно больше нравится выступать в роли авантюристки – именно так, другого слова и не подберёшь! – Леры Новиковой, чем быть одинокой тихоней Ниной Назаровой. В глубине души она боялась. Но сейчас страх отступил и она улыбалась, потому что от входа, махнув ей рукой, шёл Николя. Лера поднялась.