Заклинатель змей. Башня молчания

- Всем ли довольны приезжие? - осведомился добрый Фахр аль-Мульк. - Никто не обидел их у нас, ни в чем не отказал? Не дать ли провожатых, которые смогли бы показать им город? Здесь немало достопримечательностей.

- Всем довольны, слава аллаху! Спасибо. Мы уже осмотрели все местные достопримечательности. Но, жаль, пока не увидели главной.

- Какой? - нахмурился Санджар. Он часто щурил глаза и хмурил брови, полагая, наверно, что будущий царь должен выглядеть грозным. И только забывшись, допускал на рябое лицо обычное выражение. Надо сказать, глуповатое.

- Ведь здесь, в Нишапуре, живет, по слухам, поэт Омар Хайям? Искали - не нашли. Никто не знает, где его дом.

Глаза Санджара широко раскрылись. Он, удивленный, обратился к визирю:

- Разве он еще жив?

Фахр аль-Мульк украдкой бросил вопросительный взгляд на эмира Аргуша. Грубый степняк, не стесняясь, открыто пожал плечами.

- У меня есть свой поэт, Хусейн Абдаллах. - Он горделиво тронул усы.

- Хусейн Абдаллах? - удивился гость из Пенджаба. - О таком не слыхали.

- Хотите увидеть его? Я позову.

- Нет, спасибо. В другой раз. Сейчас мы хотим увидеть Омара Хайяма.

- Я его не знаю! - рассердился Аргуш.

Гость из Магриба - с тоскливым недоумением:

- Весь мир знает Омара Хайяма. Но у себя на родине он, как мы видим...

- Верно, пожалуй, сказано: «Нет пророка в своем отечестве», - вздохнул гость из Пенджаба.

- Пусть уважаемые гости пока отдохнут, - нашелся визирь Фахр аль-Мульк. - Мы устроим встречу с Омаром Хайямом...

Визирь хорошо помнил дружбу отца с беспутным поэтом. Омар когда-то играл с маленьким Фахром. Носил ему сласти. И рисовал козочек, резвых, с короткими рожками, беленьких...

Между царевичем и визирем состоялся напряженный разговор.

- Он безбожник!

- Он, дозвольте напомнить, спас вашу жизнь.

- Аллах спас меня его руками!

- Омар увековечил имя вашего отца, - да будет с ним благословение божье! - в «Меликшахских звездных таблицах».

- А мне... посвятил он хоть строчку?

- Да, Омар Хайям не пишет хвалебных касыд. Но ведь не пишет и злых сатир. А мог бы, при его-то ядовитости. И на том спасибо. Он у нас особый человек, и пусть останется таким. Нет в мире силы, способной его переделать. Если юный наш государь пригреет его, в народе скажут: «Царевич Санджар - правитель благородный и благодарный». Вы слышали отзыв гостей: «Весь мир знает Омара Хайяма». Они ждут. Что мы им скажем? «Мир не знает, какой он человек, - он такой, сякой»? Мир, ваше высочество, необъятен, и то, что для нас тут страшно, для них там смешно. Нам могут ответить: «Значит, вы еще не научились ценить поэтов по их труду и таланту. Это со временем может обернуться для вас бедой. Знайте хоть это». Они разнесут о нас по земле нелестный слух...

- Плевать мне на них! - Санджар свирепо сдвинул брови.

- Нет, все же лучше прослыть в грядущих веках добрым покровителем поэтов, чем их гонителем и притеснителем.

«Прослыть в грядущих веках»... Это решило все.

- Хорошо, - кивнул Санджар. - Можешь выдать ему из своих средств пять тысяч динаров.

- Дозволит ли государь сделать мне это? - улыбнулся довольный Фахр.

- Дозволяю! Я потом, когда-нибудь, возмещу тебе этот расход.

- Государь щедр и великодушен. Теперь - вот о чем речь. Когда его приведут, вы должны будете, чтобы начать беседу, что-нибудь сказать ему.

- Я ему скажу: «Все слуги при мне, - почему ты один где-то бродишь?»

- О нет, ваше высочество! Простите. Так может сказать недалекий эмир Аргуш своему ничтожному стихоплету. Царю не следует так говорить. Причем кому? - Омару Хайяму. Да еще при посторонних. Нужно будет сказать нечто яркое, веское, в духе его четверостиший. Соответствующее обстановке как по содержанию, так и по словесному выражению. Строго, но не оскорбительно. Доброжелательно. Давайте подумаем вместе, что мы скажем ему...

Он предстал перед ними спокойный, внимательный, в простой небогатой одежде. Ничем непримечательный человек. Но скромность отнюдь не умаляла его значительности, - напротив, она подчеркивала эту значительность, происходя как раз от нее.

- Я недоволен вами, учитель! - отчеканил Санджар. Он затвердил это все наизусть, и теперь с удовольствием произнес, понимая всю важность момента: - Когда звезда государя восходит к зениту, его главный звездочет обязан быть при нем. А вы заставляете вас искать.

Он выжидательно откинулся в золоченое кресло.

«Горе мне, - «испугался» Омар равнодушно. - Ишь, как завернул. Натаскал его Фахр».

- Зенит, - сказал поэт задумчиво. Взглянул вверх, опустил голову, вздохнул. - Ведь он - не один. Так не бывает, чтобы ты ушел, а зенит остался где-то позади. Иди по земле тысячу верст, пять, десять тысяч верст, находись в огромной толпе или будь совсем одинок, - всегда, на каждом шагу, у тебя над головой будет зенит, а под ногами - азимут. Зенит и азимут - там, где ты. Выходит, ты и есть средоточие мира. Ты, человек...