Заклинатель змей. Башня молчания

- Глаза! Глаза... слишком умные.

- Экий болван! Каждый встречный с умными глазами - злоумышленник?

- Нет, конечно. Я... неверно сказал. Не то, что бы слишком умные, а есть в них что-то такое... слов не найду, скрытность, затаенность. Ну, чует мое сердце, есть в них что-то опасное. Его светлость может мне поверить. Утверждать, что он злодей, я, конечно, не смею. Кто его знает. Мое дело - обратить на него ваше проницательное внимание.

- Где ты его засек?

- В Бушире, у моря.

- Как, если человек из-под Казвина, он может оказаться в Бушире, минуя Исфахан?

- Ну, это просто. По западной дороге. Казвин - Хамадан, Ахваз - Абадан, морем - в Бушир, чтобы запутать след и зайти к нам с юга, через Шираз.

- Все может быть. Надо проверить. Сам разберусь. Я оденусь простолюдином, пойду, погляжу. А ты беги, предупреди звездочета и всех там других, чтобы меня не величали светлостью, яркостью и прочее. Скажем, я - руководитель работ. Будь со своими людьми поблизости.

Незаметный, в простой, но чистой одежде, визирь, уходя в Бойре, приказал начальнику стражи пока что никого не впускать во дворец без его личного указания. И не выпускать. Никого. Даже султана.

Пятый постулат. Ох! Пятый, распятый, растреклятый постулат. Чертов старик Эвклид, заварил кашу. Пусто у Омара в голове. Едва пригреешь мысль, с натугой вымучив ее, - тотчас же спугнет кто-нибудь. Он сидел на ветру, постелив кошму на камень, и следил за работами в Бойре. Никогда, наверное, здесь не было так шумно, как теперь. Жители Бойре ломают хижины, сносят камень к подножью бугра. Сколько слез у них пролилось, уговоров для них понадобилось, чтобы склонить их к этому.

- Ты хочешь оставить нас зимой без жилья? - кричал староста с яростью. - А еще - ученый...

Ах, эти «а еще!» А еще - поэт... А еще - ученый... Будто у поэта или ученого только и забот, чтобы всем, кто ни есть, угождать.

Омару не терпелось поскорее начать великую стройку.

- Вас в Бойре всего-то сто пятьдесят человек. Поставим тридцать суконных шатров, все в них разместитесь.

- Мы не бродяги, чтоб жить в шатрах!

- Курды живут круглый год и довольны. В них теплее, просторнее, чем в убогих ваших лачугах, где вы ночуете вместе с овцами и козами.

Омар попросил у визиря толику денег в счет годового жалования и послал гонца в Нишапур, в отцовскую мастерскую. Посланец привез один шатер. Вместе с печальным известием, что Ибрахим совсем отстранился от дел, мастерская хиреет, мать просит найти хорошего управляющего.

Зачем ей мастерская? Через нового порученца он велел старухе продать ее и переехать с Голе-Мохтар к нему в Исфахан. Не едет. Не может, видно, покинуть свой дом любезный, - наконец-то заполучив его назад. Ну, мать - бог с нею. Она никогда не была ему другом. Ни ему, ни Ибрахиму. Он не хочет оставить сестренку. Ладно, Омар сам поедет в Нишапур и все уладит.

А для жителей Бойре поставили тридцать добротных тюркских войлочных юрт. Юрты понравились жителям Бойре. В них уютно, тепло. Но больше всего, конечно, им понравилось то, что царский звездочет считается с ними. Жилье им дал, работу и кормит хорошо. Ведь другой бы прогнал их вон без разговоров. Но спасибо ему почему-то они не сказали.

Нет, он не должен сам заниматься досадными повседневными мелочами. Они отвлекают его от раздумий. Ему нужен добрый помощник, умный и дельный руководитель работ.

Итак... ну-ка вспомним Аристотелево четвертое исходное положение, - без него Эвклида не одолеть.

«Две сходящиеся прямые линии пересекаются, и невозможно, чтобы две сходящиеся прямые линии расходились в направлении схождения».

Значит... два перпендикуляра к одной прямой... не могут пересекаться, так как в этом случае, - Омар наклонился, набросал острием ножа чертеж на мерзлом белом песке, - они должны пересекаться в двух точках по обе стороны от этой прямой. Отсюда следует, что два перпендикуляра к одной прямой не могут сходиться.

Далее. Эти два перпендикуляра...

- Дозвольте обратиться, ученый друг? - услыхал он над ухом чей-то вкрадчивый голос. Вскинул глаза: Абдаллах Бурхани. Совсем захирел, несчастный. Чем он болен? Эти два перпендикуляра не могут и расходиться, ибо должны б тогда расходиться друг от друга по обе стороны от этой прямой. - Не гневайтесь, что оторвал вас от ваших мудрых размышлений. Но дело мое не терпит отлагательства, это дело государственной важности.

- Поэтому... как же им, этим двум перпендикулярам... не находиться...

- Оно, да будет вам известно, ученый друг, имеет прямое отношение к вашему Звездному храму.

- Да? - очнулся Омар.

Бурхани извлек из-за пазухи тугой белый свиток.

- Потрясенный... великим замыслом царя царей Джелаледдина Абуль-Фатха Меликшаха - да не иссякнет над ним покровительство божье! - возвести небывалую в веках и тысячелетиях обсерваторию...

- Бывало, все бывало, - зевнул Омар.

- Разве? Но в нашей стране...

- Было и в нашей стране, - вздохнул Омар. – Все было.