Заклинатели

С каждой минутой становилось всё тяжелее. Алида сморгнула слёзы и села посреди пепла. Ветер растрепал её косы, и Алида выдернула у себя несколько волосков, свернула колечком и зарыла в пепле. Она задержала ладонь на пепле: на миг ей показалось, что произойдёт что-то волшебное, что-то, после чего ей станет легче. Но ничего не произошло.

Алида обернулась: Рич и Мел расцепили объятия и выглядели пусть подавленными, но смущёнными. Рич приблизился к Алиде и замер рядом, не находясь, что сказать.

– Я оставила тут прядь волос, – произнесла Алида, чувствуя необходимость объяснить свою отлучку. – Решила, что должно остаться что-то от меня. Не знаю, как лучше сказать…

– Всё правильно, – кивнул Рич. – Я согласен с тобой.

Он присел рядом, выдернул у себя волосок и тоже закопал в пепел. Алида грустно улыбнулась.

– Теперь мы оба останемся здесь.

Глаза заволакивала пелена слёз, но сквозь неё Алида заметила что-то странное. Среди чёрно-серого пепла пробивалась буро-зеленоватая былинка. Алида сморгнула слёзы и протянула руку, не веря глазам. Сквозь толщу пепла к свету тянулся слабый росток с фиолетовым бутоном на конце – филин-да-сплюшка или, как называл это растение Мел, – фикларсия.

– Чего вы тут в пыли возитесь, – пробурчал сзади голос Мела. – Вставайте, что ли.

– Сам сядь и посмотри, – предложила Алида, не пряча улыбку.

Мел неохотно присел и нахмурился, глядя на колышимый ветром росток.

– Скоро и памяти не останется, – проворчал альюд. – Всё зарастёт.

– На то она и память, чтобы навечно оставаться с нами, – возразила Алида. – Цветущее поле на месте пепелища – разве это не прекрасно?

Рич подавал ей знаки, чтобы она была осторожнее с тем, что говорит Мелу, но Алида делала вид, что не замечает. Она взяла Мела за руку – за ту, на которой не было мёртвого перстня, – и переплела серые пальцы со своими. Мел хмурился, но довольно скоро кивнул, освободил руку, поднялся и отошёл в сторону.

– Нам тоже пора, – произнёс Рич. – Больше здесь нечего делать.

Алида не стала уточнять, имел ли он в виду пепелище или всё Королевство. Она тоже встала и, окинув то, что осталось от замка, последним взглядом, ответила:

– Больше нечего.

* * *

Церемония прощания до боли напоминала весенний бал, тот самый, на котором Алида когда-то заложила собственную волю. Те же столы с яствами расположились на лесной поляне, такие же свечи горели в канделябрах, и почти все лица собравшихся были уже знакомыми. Даже черепа снова пели, но на этот раз что-то ритмичное и невыразительное. Алида подумала, что, будь музыка печальнее, она бы залила всё слезами. Глаза и без того постоянно щипало.

Кресло Владыки пустовало. Все прекрасно понимали, что Мелдиан слишком чтит память отца, чтобы уже сегодня занять причитающийся ему трон. Мел сидел за обычным столом наряду с гостями и не показывал своего горя, но всё же его настрой выдавали безжизненно опущенные острые уши, а обгоревшие обломки, оставшиеся от крыльев, придавали его облику величественную мрачность.

Перинера сидела рядом с сыном, гордая и горестная в прекрасном чёрном платье. Алида так и не смогла разгадать, что на душе у вдовы Вольфзунда, но вряд ли ей было легко.

Симониса, Хьёльд, Валестрод с семьёй, Лисса, Диньяна, Стриксия, Герт – все удручённо молчали, не зная, что можно сказать. С мягким шелестом сирины расселись на земле и нижних ветвях, скорбно склонив красивые головы.

Алиде было дико осознавать, что она больше никогда не увидит красивого, насмешливого лица Вольфзунда, не услышит его хриплый голос, не ощутит терпкий аромат можжевельника, всюду сопутствующий ему… Страшный демон, случайно встреченный ею на лесной тропе и предложивший отдать часть души, оказывается, занял значительное место в её жизни и сердце. Тот, кем издревле пугали детей, пожертвовал собой ради спасения человеческих земель.

Алида тяжело вздохнула. Неужели Вольфзунд просто не успел перенестись? Неужели всё могло быть иначе, если бы Эллекен стоял чуть дальше? А что, если он задумал это специально? Что, если всё как раз таки соответствовало его плану? Ей не узнать этого никогда. И никому уже не узнать.

Алида встала из-за стола, не в силах больше выносить это давящее скорбное молчание. Она скрылась среди еловых стволов и замерла, закрыв глаза. Здесь пахло хвоей, и Алиде хотелось верить, что это Вольфзунд шлёт ей прощальные весточки. Думал ли он о них в тот страшный день? Волновался ли о ней самой так, как она волновалась о нём? Интересно, есть ли что-то в том Небытии, где он оказался? И есть ли оттуда выход? Симониса говорила, что большинство альюдов пожелали остаться в Птичьих Землях – пока новый Владыка не решит вернуться в Королевство или другие земли за Большой Водой. Алида старалась отыскать в словах чаровницы хоть какой-то отголосок надежды на то, что Вольфзунд сумеет выбраться оттуда, где оказался, и ей даже показалось, что Симониса почти дала ей какой-то намёк… Алида вызвала в памяти этот момент и решила, что непременно расспросит чаровницу, благо времени на разговоры у них будет предостаточно.