Заклинатели Бер-Сухта

Поняла, что краснею, вспыхнули уши.

— Ты? — Лан шумно вздохнул. — Не думаю, Соле. Я как-то спрашивал, но ты сама сказала, что не знаешь. Там, в Бер-Сухте, я использовал тебя, должен был за тобой следить. За что тут любить? А потом так вышло, что мы много пережили вместе. Ты привязалась, возможно… Это другое…

— Следить? А теперь?

— Теперь они обещали свернуть мне шею, если я к тебе сунусь.

— А ты не послушался?

— Я уже давно перестал их слушаться.

Серебряные нити у него под кожей. Как не послушаться? Отчего-то казалось — так не должно быть. Нитей — не должно. Но ведь он маг, мастер Литьяте. Без присяги никак.

Нити светились неровным светом.

— Да, нити. По второму разу приживаются не очень хорошо, — сказал Лан, усмехнулся. — Чешется очень.

По второму разу? Я вижу, как он лежит на земле, закрыв глаза, из носа, изо рта течет кровь… я…

Вздрогнула. Очень страшно стало. До озноба, до дрожащих коленок.

— Все хорошо, — сказал Лан.

— Расскажи мне, — попросила я.

Он кивнул.

Мы сели с ним чуть подальше на берегу, под старой оливой.

Он рассказывал.

И чем больше он говорил, тем больше я вспоминала сама.

Сначала смутные образы, отдельные картинки, отдельные фразы. Потом постепенно начинало складываться. Бер-Сухт, Патеру, Ил-Танка, Джара, Хаген… Словно хоровод вокруг меня, казалось, меня затягивает в какую-то бездонную пропасть. Я лечу. Падаю. Воспоминания наваливаются на меня. Я почти помнила.

Я чувствовала, что он говорит правду. Эти слова, образы — откликались в сердце, рождая собственные воспоминания. Может быть, Лан не договаривал чего-то… не знаю. Но все это было. Я чувствовала.

В какой-то момент вдруг поняла, что он замолчал, что смотрит на меня… так смотрит!

— Соле, прости… но все это ты скоро вспомнишь сама. Обязательно вспомнишь, им так и не удалось надежно запереть твою память. Я хотел о другом…

— О чем? — тихо спросила я.

Что-то очень важное. Личное. Темные-темные его глаза, и колотится сердце. Глубокий вдох…

— Соле… я…

Я молчу, сижу, слушаю… чувствую, как пальцы начинают дрожать.

— Будь осторожна, Соле, — говорит он вслух. — Они однажды уже потерли тебе память. Они ни перед чем не остановятся. Я переживаю за тебя.

«Я люблю тебя», — мысленно говорит он. Я слышу. Слышу мысли даже яснее, чем слова.

Земля плывет у меня под ногами, мир словно перестает существовать. Мы только вдвоем. Еще море шумит вдалеке.

— Они хотят, чтобы ты принесла присягу, — говорит он, у него вдруг меняется, становится низким и хриплым голос, — они хотят контролировать тебя. Они хотят, чтобы ты делала страшные вещи… Соле…

«Соле, я люблю тебя. Очень. Больше жизни. Я сам не так давно это понял. Может, просто боялся признаться сам себе. Я боялся. Не хватало духа… не важно! Но я не могу без тебя. Я люблю тебя».

Он смотрит на меня, и у него мелко, чуть заметно подрагивают губы.

И щиплет глаза. Слезы…

— Я тоже люблю тебя.

Это правда. Я говорю и понимаю — это правда. Это всегда было правдой, что бы я там раньше не говорила. В чем бы не пыталась себя убедить.

Раньше было нельзя. Теперь все можно.

Он выдыхает — резко и порывисто, одним движением вскакивает, подхватывая меня на руки, прижимая к себе.

— Солька… милая…

А я плачу. От счастья, от облегчения, даже не знаю от чего.

Он целует меня. Собирает губами слезы…

— Ну, что ты, Соле… все хорошо.

— Лан…

Пылают щеки и кружится голова.

И ничего больше не имеет значения.

Сейчас — ничего.

Я обнимаю его.

Больше всего боюсь, что ночь кончится слишком рано.

Я хочу быть с ним.

— Слушай, — весело говорю я, — ты такой мокрый. Ты плавал в одежде, так и не высох еще.

— Да, — говорит он, улыбается широко и счастливо. — Ты тоже теперь.

Осторожно стягивает бретельки платья с моих плеч, я помогаю ему снять рубашку.

— Знаешь, — говорит он, — я ведь так толком и не видел никогда тебя без одежды, без одеяла… Всегда было так холодно.

— Видел, — говорю я, — в душе. Когда я поливала тебе.

Он очень заметно смущается.

— Да. Тогда я сильно напугал тебя.

— А я — тебя.

Я улыбаюсь. Мне кажется — это самый близкий и родной человек. Все что было между нами — невероятно важно, я хочу помнить все. Мне так хорошо. Непередаваемо, как никогда в жизни.

Он снова целует меня. Бережно кладет на песок… еще теплый песок, мягкий… и платье мне под голову, чтоб удобней лежать.

Он гладит ладонью мой живот — нежно и чуть-чуть щекотно. Он пахнет морем и кипарисами…

Я тянусь к нему, обнимаю за шею, зарываюсь пальцами в его волосах… его губы такие горячие, мягкие…

Соль на губах.

Горячая соль.

Я сразу не поняла, провела по своим губам пальцем, долго смотрела… маленькая темная капля размазалась…

Подняла глаза на него.

Кровь.

— У тебя кровь из носа… — тихо сказала я.

— Да, — сказал он. — Прости. Я не думал, что так выйдет.

Сел, подобрался, шмыгнул носом, попытался вытереть, но только размазал еще больше.

— Соле, мне нельзя подходить к тебе.

Нельзя. Вот и все…

— Тебе нужно уйти? Да?