Заклинательница бури (СИ)

Я уже хотел было признать свое поражение, когда справа в кустах что-то мелькнуло, слуха коснулся слабый шелест. Я переглянулся с Лероем и бросился в том направлении, не сомневаясь, что горгул и волки присмотрят за Амелией. Не особо переживая, что дроу останется без добычи — в конце концов, где-то бродит еще и второй кабан.

Моя же добыча казалась мне куда желанней, куда сложнее, куда интереснее. Я гнал оленя. Молодого крепкого однолетку. Молодого, крепкого и, несомненно, очень вкусного однолетку. Прятаться и осторожничать не было смысла — самец меня заметил в самом начале — а поэтому сейчас значение имели только скорость и знание местности.

Я выпустил стрелу, корректируя бег своей жертвы, и улыбнулся. Олень повернул как раз в сторону утеса возле деревни, там можно будет вполне спокойно его подстрелить, деваться животному оттуда некуда.

Я бежал и наслаждался каждым вдохом, почти причиняющим боль, предвкушал, смаковал, чувствовал свободу и невероятный азарт. Скорее всего, точно так же, как и волки, оставлял за собой снежные следы. Мчащийся впереди однолетка всхрапывал и судорожно дергал головой, был напуган и разозлен, я почти чувствовал насколько разгорячено его тело, слышал, как бьется в груди сильное молодое сердце. Красивое животное, достойный соперник.

Я снова почти не глядя выпустил стрелу, опять меняя направление бега животного, с тихим свистом она вонзилась глубоко в дерево у самого уха оленя, и самец шарахнулся в сторону. Он еще ускорился, рванулся к спасению из последних сил так, что на несколько мгновений я потерял его из вида. Но бежать однолетке некуда, скрыться ему больше негде.

Еще чуть-чуть, и покажется утес, лес начал редеть, не так сильно пружинила под ногами земля, становилось светлее, отчетливо слышался рокот реки внизу.

Четыре вдоха, и деревья совсем отступили, четыре вдоха, и я вылетаю на открытое пространство, четыре вдоха, и…

Твою гребаную мать!

Напуганный, взбешенный однолетка встал на дыбы рядом с одиноким деревом у самого края, а под его копытами, вжавшись спиной в ствол — Софи.

Твою гребаную мать!

Меньше чем полвдоха на то, чтобы сориентироваться, и в оленя летит ледяная игла, вонзается животному в бок и сбивает с ног, я с шумом выдыхаю, снова вдыхаю, стараюсь успокоиться, но сердце все еще колотится в горле.

— Ты цела? Как ты здесь оказалась? — задаю единственный вопрос, подскакивая к ведьме.

— Цела. Распустились белые халар, — заторможено ткнула девушка пальцем мне за спину, где на выступах утеса действительно виднелись цветы. Ее взгляд был прикован к мертвому животному.

Цветы? Долбанные цветы?

— И тебя понесло сюда, — взъерошил я волосы. — Зима, Софи, вот ты местами на воду дуешь, а иногда твоя беспечность просто поражает.

— Я же не знала, что тебе приспичит гнать дичь сюда, — наконец посмотрела на меня ведьма.

— Ты сейчас серьезно? — не поверил я своим ушам.

— Абсолютно, чего ты придираешься?

— Я еще даже не начинал, — стиснул я ее плечи. — Иногда мне просто до зуда хочется сомкнуть руки на твоей прелестной шейке.

— Только попробуй, Александр Гротери, и я обещаю, что эти самые руки через двадцать лучей отсохнут, — прошипела в ответ Софи, начиная заводиться. — Если бы не твои дурацкие выходки, вообще ничего бы не случилось. Чего тебя понесло на эту охоту? Ты охотился в поместье Сабрины.

— То есть это я во всем виноват? — я придвинулся еще ближе, Заклинательница вжалась спиной в дерево.

— Ну не я же. Ты вообще отдавал себе отчет, что гнал это чудовище к деревне? К волчатам и женщинам?

— Я его к утесу гнал! — рыкнул в ответ. — Только у тебя мозгов могло хватить прийти сюда за какими-то идиотскими халар, зная, что стая охотится. Ледяные чаще всего свою добычу именно сюда и гонят, — я взбесился не на шутку, ведьма действительно не понимала.

— Не вижу особой разницы! — ткнула девушка пальцем мне в грудь. — Ты ушел на охоту, я за цветами! И потом я не настолько беспомощна, чтобы не справиться с оленем.

— О да, ты отлично, мать твою, справлялась! Застыла каменным истуканом на краю! А если бы я выпустил стрелу, попал в тебя?

— Так не выпустил же!

Зима, она что, действительно не понимает?

— А если бы он не остановился, если бы снес тебя к упырям с обрыва? Да ты бы даже понять ничего не успела!

— Я его слышала, не делай из меня такую уж идиотку! — ореховые глаза пылали гневом, вокруг нас падал снег, а внизу, вторя нашей общей злости, ревела река.

— Да из тебя и делать-то ничего не надо, сама превосходно справляешься! — прорычал я.

— Да как ты… Ты переходишь все границы, Александр Гротери!

— Они у меня хотя бы есть! — навис я над ней, под рукой ведьмы хрустнула какая-то тонкая ветка. — Эгоистка ты, Софи!

— Сумасброд!

— Садистка!

— Засранец!

— Стерва!

— Отмороженный!

— Ведьма! — послышался хруст очередной сломанной ветки.

— Ай, — вместо того, чтобы наградить меня очередным эпитетом, вдруг дернулась девушка.

— Что?! — рыкнул я.

Софи опустила голову, стянула с левой руки перчатку и, нахмурившись, уставилась на собственный палец. Несколько вдохов прошли в тишине, я немного остыл.