Заклинательница бури (СИ)

— Зима, не начинай, — скривилась, убирая книгу в сторону. — Лучше рубашку сними, — сменила я тему на более безопасную. — Мы так и не закончили с твоей спиной.

— Нечего там заканчивать. Все в порядке, — как обычно начал отнекиваться мужчина, тут же выпрямляясь и отступая от кресла.

— Алекс…

— Софи…

— Не заставляй меня заставлять тебя, — я поднялась, подошла к замершему на месте мужчине.

— Хотел бы я на это посмотреть, — уголки его губ приподнялись в ехидной улыбке, голос был до странного глубоким. Мне нравился его голос. Эти звуки… успокаивали, убаюкивали, как метель убаюкивает зимней ночью. Хотелось закрыть глаза и свернуться калачиком в кресле, укрыв колени пледом.

— Чего я там не видела, Алекс? — я подняла руки к вороту его рубашки. Расстегнула первую пуговицу, вторую, третью, чувствуя тепло тела, глубокое дыхание. Повелитель не шевелился, ничего не говорил, стоял, опустив руки, крепко зажмурившись, стиснув зубы.

— Болит?

— Нет, — прорычал Александр.

Врет ведь.

Восьмая, девятая, последняя. Я потянула за рукава, стянула черную ткань, грун дернулся.

— Садись на стул.

В кладовке привычно пахло мятой, чабрецом, полынью и еще сотней трав, пузырьки тускло поблескивали на полках пузатыми боками, сухие травы висели над головой, а небольшой черный котелок так и манил бросить пару травок, налить воды и на скорую руку сварить успокоительное. Что со мной сегодня не так?

Я взяла с полки две баночки, сменила перчатки и вернулась в комнату.

Александр уже сидел верхом на стуле, обняв спинку руками и опустив голову так, что волосы полностью скрыли от меня лицо.

Грун терпеть не мог показывать свою спину, еще больше не любил, когда к ней прикасались: ни одна любовница, ни одна фаворитка не видела то, что так часто открывалось моему взору, не дотрагивалась до тонких бледных полос от давно заживших ран. Меня и мои мази Александр просто терпел, как неизбежное зло.

Повелитель не стеснялся своих увечий, не считал их уродством, мужчина просто… не выносил жалости, не принимал ее ни в каком виде, реагировал, как на оскорбление. Мне его жалко не было, мне было больно. Каждый раз, когда я их видела, каждый раз, когда дотрагивалась, каждый гребанный раз.

Вот и сейчас…

Тонкие неровные надрезы шли параллельно вдоль спины, начинались у самой кромки волос и заканчивались под ремнем брюк, и, словно насмехаясь, блестела в каждом позвонке капля нрифта.

Я окунула пальцы в первую баночку и начала с верхних позвонков, Алекс с шумом втянул в себя воздух. Да что такое? Не должно ведь так болеть?

— Алекс?

— Мазь холодная, — прорычал он, не поднимая головы.

Я пожала плечами, продолжая втирать в хребет белый крем, чувствуя, как под пальцами перекатываются тугие мышцы, чувствуя его запах. Запах горячего шоколада и ликера.

Кружащий голову запах, странно опьяняющий. Интересно, какой будет на ощупь его кожа, если прикоснуться в ней рукой, положить ладонь и крепко-крепко прижать, а потом провести вниз и второй тоже? Она останется теплой или замерзнет под моими пальцами, а мурашки появятся? А что почувствует Алекс?

Я настолько задумалась, что нечаянно провела по ребрам Повелителя, грун дернулся, заерзал, я застыла.

— Только не говори…

— Софи… — предупреждающе начал он.

— …что ты боишься щекотки.

— Даже не думай, — а я все-таки опустила руки и легко пробежалась пальцами по ребрам, Алекс дернулся сильнее и тут же крепко прижал руки к бокам.

— Ты боишься щекотки! — я рассмеялась.

— Софи… — он повернул ко мне нахмуренное лицо, взглянул из-под бровей.

— Ладно, извини, просто не ожидала.

Я продолжила смазывать красивую и сильную спину мужчины, а мысли у меня путались все больше и больше. "Голой под луной…" Подумать только… И от кого он это услышал?

А главное, что сделал бы, если бы я сказала "да". Как отреагировал?

Да что ж такое-то?

Я тряхнула головой, сбросив очередное наваждение, и закусила губу, чтобы не застонать от досады. Алекс все это время так и продолжал сидеть абсолютно молча, спина оставалась напряженной.

Через пятнадцать лучей я закончила такую ненавистную для груна процедуру, подцепила мизинцем черный хлопок и подала ему.

— Раздеть умений хватило, а одеваться я, значит, сам должен?

— Само собой, — склонила я голову на бок. — Во-первых, у меня руки в мазях, а во-вторых… — договорить я не успела, Алекс опустил вытянутую руку, наклонился и поцеловал меня в щеку. Теплые губы настолько легко скользнули по коже, что возникло желание попросить его повторить. Вдруг почудилось? Но ничего сказать я не смогла, только вздохнула.

— Спасибо, милая, — в глазах что-то снова неуловимо промелькнуло. Повелитель выпрямился, все-таки взял свою рубашку, накинул на плечи. — Спасибо, что все еще терпишь и лечишь такого засранца, — и направился к двери.

А я осталась стоять ровно на том месте, где и стояла, и, склонив голову на бок, терялась в догадках. Из раздрая вывел звук закрывшейся двери.

— Ты не засранец, Алекс! Ты — идиот! — крикнула не понятно зачем.