Заклинательница зла, или Пакости в кредит. Не родись богатой, или Синдром бодливой коровы (сборник)

– Ах ты, мерзкий развратник! – закричала Марфа с порога, не разглядев, из кого конкретно состоит живописная группа, расположившаяся на стуле и около него: солнце лупило из окна прямо ей в глаза. – Убери от девочки свои жадные ручонки!

Более зоркий Мохов ударил Марфу кулаком по почке, но та не обратила на него никакого внимания. По дороге он ее здорово раззадорил, поэтому Марфа не желала миндальничать.

– Беломордая гадина! – пробасила она на весь этаж. – Что это ты тут себе позволяешь?!

Генштейн поднялся с колена и выпрямился во весь рост. Только тут Марфа заметила, с кем имеет дело, и икнула от неожиданности. На ее щеках мгновенно выступили пунцовые пятна.

– Не знал, Марфа Евгеньевна, что мое лицо кажется вам чересчур бледным, – ехидно заметил Генштейн. – Вы что же, предлагаете мне посетить солярий?

– Обозналась, Лев Михайлович, – забубнила Марфа, отступая в коридор. – Думала, тут Брюковец бесчинствует!

Хмыкнув, Генштейн покинул кабинет и деловой походкой направился к лифту.

– Это что, была подстава, да, Мохов? Тебя Брюковец подговорил, да?

– Да что вы! – вступилась Софья. – Все вышло совершенно случайно! Сначала тут действительно был Брюковец, но пришел ваш главный и отослал его разговаривать с Киевом.

– Почему у меня до сих пор не отвалился язык? Я назвала Льва Михайловича беломордой гадиной! Как я теперь буду смотреть ему в глаза? – сокрушалась Марфа.

– А ты смотри на верхнюю пуговицу его рубашки, – посоветовал Мохов. – Никогда не смутишься.

– Спасибо! – буркнула та и удалилась к себе, раскачиваясь по дороге, словно африканский слон.

– Ужасное недоразумение! – пробормотала Софья, обмахиваясь двумя руками. – Звонила-то не я.

– Хороший был план, – сказал Мохов. – Жаль, накрылся медным тазом.

Сережа был немножко нескладным, зато очень милым молодым человеком и считался весьма перспективным дизайнером. Софья была уверена, что заказ он выполнит как надо. Договорившись о сроках, они распрощались, и, позабыв о всякой опасности, она зацокала каблуками по коридору.

На сей раз Брюковец выскочил на нее из лифта, словно черт из коробочки.

– Что же ты, Сонечка, уже уходишь? – прочирикал он, не давая лифту уехать. – А мы так и не пообщались.

– Всего доброго, – холодно ответила Софья и взглядом еще добавила морозца.

Однако Брюковца подобное бряцание оружием не могло пронять.

– Провожу тебя хотя бы до выхода! – Он втиснулся за ней в лифт и, нажав на кнопку, широко и сально улыбнулся.

Когда лифт дополз до первого этажа и дверцы его раскрылись, Брюковец вылетел из него спиной вперед, разметав стоявших в ожидании людей.

– Дура! – завизжал он, словно жирный ребенок, которого обидела одноклассница. – Чтоб ноги твоей больше не было в редакции!

Пунцовая Софья, проходя мимо, брезгливо обронила:

– Тебя не спросили!

– Еще раз придешь, я… Я тебя метлой вымету, как приблудную мышь!

– И еще раз прокатишься вверх тормашками, – пообещала Софья. – Полетишь прямо с девятого этажа!

Брюковец поднялся на ноги и побежал вверх по лестнице, стараясь скрыться с глаз свидетелей как можно быстрее. А свидетелей его позора было много – народ прятал смешки, а кое-кто стоял, откровенно разинув рот.

– Ну, Лешка, – вслух сказала Софья, выскакивая на улицу и адресуясь к заболевшему Шагалову, – уж мне твоя колика выходит боком!

В «Артефакте» между тем тоже было неспокойно. Вася Капитанов и Кутайкин вошли в конфронтацию, сгубив на корню хорошую творческую атмосферу, которая была так нужна для успешного продвижения заказа. Софье пришлось показывать класс в своей нелегкой профессии.

Впрочем, Кутайкин при ее появлении заметно смягчился, и Вася украдкой смахнул воображаемый пот со лба, показывая Софье, как рад ее вмешательству.

– Придется задержаться часов до восьми! – заявил Олег Осипович, копаясь в своей барсетке.

– Я не могу, – тут же ответила Софья. – Извините, у меня важное дело.

Кутайкин мгновенно надулся и стал разговаривать, поджав губы.

– Ты что? – рассерженно шепнул Вася и пнул Софью ногой под столом. – Какое дело может быть важнее этого?!

– Да, Софья Николаевна, – услышал и поддакнул Кутайкин, – я думал, у вас повышенное чувство ответственности и неколебимое уважение к клиенту…

– Вы не понимаете! – рассердилась та. – У меня маньяк останется без присмотра!

Вася и Кутайкин молча переглянулись.

– Есть один тип, – неохотно сообщила Софья, – которого я подозреваю в особо тяжком преступлении. Надо, чтобы сегодня вечером он был у меня на глазах.

– Но почему у вас?! – вздыбился Кутайкин, словно штормовая волна. – Есть ведь соответствующие органы!

– С виду он очень порядочный человек, а у меня нет никаких доказательств…

Софья отчаянно жалела, что проболталась. Это все нервы! Разве можно выдерживать такой темп и такое напряжение?

Вася и Кутайкин склонили друг к другу головы и принялись отчаянно шептаться.

– Все, Соня, сейчас подпишем документы, и поедешь домой, – сказал наконец Капитанов, откидываясь на спинку стула. – Выпьешь чаю с медом, можешь пропустить рюмочку коньячку. И поспи подольше. Степаныч, я уверен, не будет против.