Заключенный Альфа (ЛП)

Она теряется в своей панике, когда доктор Портер показывает ей больничное крыло и ведет ее в палату.

— Она не самая удобная, — говорит доктор. — Но в ящиках есть дополнительные одеяла, и она запирается изнутри. Ключ есть только у Джерарда.

Одеяла. Свить гнездышко.

— Спасибо, — шепчет она, прижимая к груди вещевой мешок.

— Тебе что-нибудь нужно? Сегодня я буду ночевать в своем офисе, так что далеко не уйду.

Она сглатывает и колеблется.

— Если у вас есть какое-нибудь жаропонижающее, было бы здорово. И какие-нибудь дополнительные… подавляющие средства.

Это не должно быть чем-то постыдным, но это так. Для нее это неловко, и это еще одна причина, по которой ей не стоит работать с доктором Портером.

Это напоминание о том, что именно из-за нее исчезла ее семья.

Но доктор Портер не обращает внимания на это.

— Я уверен, что у нас, где-то есть, — говорит он. — Я бы сбегал в аптеку, если бы эта проклятая буря не была такой безрассудной.

Верный своему слову, он возвращается меньше, чем через минуту, протягивая Элли горсть таблеток и бутылку с водой.

— Это сработает?

Она сразу же принимает две таблетки, проглатывая их, пока доктор наблюдает за ней.

— Да, — говорит она, одаривая его своей лучшей фальшивой улыбкой. — Спасибо.

— Я собираюсь ложиться спать, — говорит он, улыбаясь в ответ. — Джерард здесь, я здесь, и потом у нас только по одному заключенному альфа и бета. Ты в полной безопасности.

Нет, не в безопасности, думает она. Он знает, что я здесь. Он найдет меня.

Но она желает доктору спокойной ночи, и тот оставляет ее одну в палате под унылое гудение генераторов.

Она расстилает как можно больше одеял, чтобы сделать кровать более удобной. В углу есть небольшая ванная комната, где она чистит зубы и пытается подготовиться ко сну.

Дверь заперта. Она убедилась в этом.

Ее кожа все еще перегрета, несмотря на прохладу в комнате. Течка на данный момент прекратилась, но она боится, что она снова начнется, и Эрик почувствует ее запах.

Ей нужно поспать.

Завернувшись в одеяла, она укладывается в кровать, используя пульт дистанционного управления, чтобы настроить ее так, как ей удобно. Она не выключает верхний свет, не желая оставаться в темноте.

Она наконец-то проверяет свой телефон, после того, как долго откладывала его на потом.

Есть один пропущенный звонок от Литы и одно новое сообщение от Эрика.

Ты в порядке?

Глупо, правда, что сердце замирает при этом сообщении.

Альфа заботится обо мне!

Но радость оказывается недолгой, когда она вспоминает, кто он такой.

Как бы сильно она его ни хотела, он — вне пределов досягаемости.

Все это несправедливо.

Он — первый человек, который не осудит ее за ненависть к себе и к тому, кто был за рулем грузовика.

Он не осудит ее за больную потребность отомстить, за мечты замучить этого человека до смерти.

Единственный человек, который мог бы по-настоящему понять ее, приговорен к пожизненному заключению в психбольнице.

Поэтому она позволяет себе слезы, тихонько плачет и засыпает, надеясь, что подавляющие препараты сделают свое дело и отсрочат ее течку еще на несколько дней.

* * *

Холодно.

Даже под одеялом зябкий воздух жжет легкие, и она сворачивается в клубок, дрожа.

Она застонала, открывая глаза, но не увидела ничего, кроме темноты.

Свет не горит, гул генераторов прекратился.

Слишком холодно.

— О нет, — вздохнула она, приподнялась в постели и огляделась в поисках хоть какого-нибудь источника энергии.

Но воздух причиняет физическую боль, и она снова закутывается в одеяла, не в силах покинуть кровать.

Электричество отключено.

Ветер завывает, и она еще глубже вжимается в матрас.

Холодно. Мне так холодно.

Зубы стучат, дыхание вырывается наружу быстрыми струйками, мурашки поднимаются по каждому сантиметру тела.

Какая ирония судьбы, думает она, что я умру, замерзнув насмерть, в то время как моя семья сгорела дотла.

Замок на ее двери дребезжит, и она молится, что этот ветер играет с ней злую шутку.

Это должен быть ветер. Он не может сюда проникнуть.

Дверь со скрипом открывается, и она сохраняет максимальную неподвижность.

Если я спрячусь под одеялом, монстр меня не достанет.

Аромат перца и цитрусовых ласкает ее сердце.

Он всего в нескольких шагах от нее, а потом его вес накрывает ее.

Она вырывается и пытается закричать, но его массивная рука закрывает ей рот.

— Ш — ш — ш, детка, это я, — шепчет он ей на ухо.

Она вздрагивает, когда он обвивается вокруг нее, точно тяжелый груз в темноте.

— Тебе так холодно, — шепчет он, и она хнычет. — Тебе слишком холодно. Это нехорошо, милая.

Он убирает руку от ее рта и притягивает ее к себе, обхватывая руками. Это самое приятное, что она чувствовала за всю свою жизнь.

Она забыла, как это — быть на руках.

— Уходи — уходи прочь, — вздохнула она, едва слышно прошептав. — Ты н — не должен быть здесь.

— Ты замерзла, — успокаивает он ее, убирая рукой волосы с ее шеи. Он нежно целует ее в губы, мягкие и теплые, и она сдерживает стон. — Здесь слишком холодно. Это опасно, милая. Никогда не знаешь, какие чудовища бродят в тени.