Заключенный №1. Несломленный Ходорковский

А народ на него продолжал ходить. Народ – как результат всей его этой семилетней деятельности. Результат, к которому наш герой, может быть, и не стремился.

Но Ходорковский менялся день ото дня, и все сталкивались с тем, с чем не сталкивались ни в школе, ни дома, ни в институте, ни в комсомоле, ни даже в ЮКОСе – с его громким, переходящим в крик, голосом…

Прокуроры же обзывали этот народ проплаченными маргиналами. Прямо на заседаниях. И именно про этих людей прокуроры потом в «Комсомольской правде» скажут, что, мол, их специально нанимала защита – для поднятия репутации подсудимых…

Думаю, стоит отдельно рассказать о некоторых из тех, кто приходил в суд.

…………………

Ливан – завсегдатай всех столичных митингов, пикетов и акций протеста. Состоял в ОГФ, «Солидарности», коллеги иногда подозревали его в двойной работе на органы. Впрочем, от задержаний, побоев и штрафов Ливана эта возможная работа почему-то не спасала…

Итак. Однажды Ливан кинул в спортивную сумку молоток и вечером, когда стемнело, отправился к Хамовническому суду. Подойдя к Хамовникам, Ливан посмотрел сначала на пятачок суда, поежился – стояли приставы, потом кинул взгляд на окна зала № 7, затем перенес взгляд на противоположную сторону – многоэтажка. Аккуратно сверил, какие окна дома находятся на том же расстоянии, что и окна зала № 7. Что-то просчитал в уме и двинулся во двор многоэтажки…

…Утром прокурор Лахтин как обычно монотонным голосом читал обвинительное заключение прокуратуры по второму делу Ходорковского и Лебедева. Он так делал уже месяц, спугнув от скуки часть публики и журналистов.

Было тепло, май, солнечные лучи наполняли зал. Окна были приоткрыты…

– В организованную группу Ходорковского и Лебедева также входил административный персонал…

– Банду Путина под суд! Позор! Банду Путина под суд!

– Роли в организованной группе были распределены следующим образом…

– Банду Путина под суд! Позор! Банду Путина под суд!

Это был Ливан. Он кричал из той самой многоэтажки. Накануне вечером он без проблем зашел в подъезд дома, поднялся на чердак, вбил в дверь принесенный замок, закрыл на ключ, чтобы вернуться сюда утром. Утром Ливан пришел не один. Участвовать в операции с ним вызвалась пенсионерка Здравомудрова (инвалид второй группы). Третий человек закрыл Ливана и Здравомудрову на замок, ключ положил себе в карман и ретировался – как и договаривались…

Когда на третий выкрик «Банду Путина под суд!» приставы испуганно стали закрывать окна в зале, они увидели следующую картину: пожилая женщина с костылем и в вязаной шапке, а рядом с ней небритый молодой человек лет тридцати держат плакаты и кричат… Молодой пристав зажмурился: не показалось ли. Открыл глаза – картина прежняя. Лишь заметил, что пожилая женщина еще и в солнечных очках…

Что интересно, операция Ливана удалась. Его слышали все, «аквариум», потупивший голову судья, прокуроры…

Брали Ливана и пожилую женщину долго. Точнее, их никак не могли взять. Ключ-то был унесен в неизвестном милиционерам направлении, а попытки выбить замок самостоятельно подручными средствами не удались. Так прошел час. Еще через час на место прибыло МЧС, замок выбит, Ливан и Здравомудрова доставлены в ОВД, статья – «хулиганка», штраф – 1000 рублей…

Жителям многоэтажки наказали внимательно следить за тем, кто входит в подъезд. Вход же на чердак стражи порядка зацементировали. Чтоб уж наверняка…

А Ливан и Здравомудрова через час уже сидели в суде. В качестве зрителей…

…………………

– Ну, кто так держит плакат?! Встаньте левее. Плакат на себя, распрямите. Два шага на меня. Еще, еще, еще… Стойте. Господи, все приходится объяснять!

Это Марина. Учительница русского языка и литературы в одной из крутых московских школ. Уверена: «Настоящие мужики сидят только в тюрьме». У нее неплохая зарплата. У нее есть машина. Ей чуть за сорок. Немного потрепанная жизнью, со своими сложностями и проблемами. Но в них она как-то ловко умела не погружаться и все свободное от своей крутой школы время проводила на конференциях «Солидарности» (в которой и состояла), митингах оппозиции, у выходов из метро (где раздавала листовки), ну и в Хамовниках. Где теперь на улице и отчитывала старушку-коллегу из «Солидарности», стоящую у дороги и протягивающую проезжающим машинам буклетики о процессе.

– Поближе к дороге встаньте! У вас же никто листовки не возьмет. Ну, как вы встали?!

Такой пикет напротив окон Данилкина собирался раз в неделю. Все два года. Каждый четверг. И каждый четверг Марина была дежурной на «объекте». Следила, чтобы все прошло нормально, сама стояла с буклетиками, сменяя других, потом сменяли ее. Но за все и всех отвечала она.

– Милая, – кричал ей амбал из джипа, выхватывая буклет, – и какая у тебя почасовая ставка за все это?

– Встань со мной, узнаешь!

И амбал уезжал. Листовки за день расхватывались неплохо. Водители их брали через одного, некоторые хамили, материли, другие улыбались и брали листовку, третьи улыбались, брали листовку и вдобавок сигналили…