Заключённый волк

Я увеличил громкость, так что чуть не лопнули барабанные перепонки, затем засунул iPod в карман и стал танцевать. И, блять, танцевал и танцевал. Я проигрывал ее снова и снова, пока не запомнил слова, а потом начал напевать их и прижиматься к стене. Мне нужно было теплое тело, трение и мое имя, срывающееся с конфетно-красных губ. Я вновь хотел стать чьим-то самым темным желанием. Я питался тем, как они смотрели на меня, когда мой Орден менялся, чтобы дать им точную версию идеала, о котором они фантазировали. Мне достаточно было прикоснуться к ним, и я в точности ощущал, как они хотят, чтобы я выглядел. А дальше они становились податливыми в моих руках, пока я дарил им лучшую ночь в их жизни и подпитывал свою магию каждым движением бедер. Отказывать себе в этом было мучением, подобного которому я никогда не знал.

Я зарычал, когда вновь воспроизвел песню, позволяя ей полностью завладеть всем внутри меня. Вторгнуться в меня, заглушить мои базовые потребности, которые рвали мой позвоночник, как острые когти.

Мне нужна девушка с мягкими, как масло, руками и пухлыми губами, которые обхватят мой член и размажут по нему свою помаду. Мне нужна девушка с изгибами в форме песочных часов и темными волосами, которые струятся по ее спине, как сумерки.

У меня не всегда была возможность потворствовать своему типу. Большую часть времени я был просто секс-игрушкой, которую можно было снять. И чаще всего я не возражал против этого. Как только девушка слышала слово «Инкуб», слетевшее с моего языка, она переставала слушать то, что я хотел сказать. Может быть, именно поэтому я большую часть времени говорил как сумасшедший. Когда я находился в своей измененной форме, меня все равно никто не слушал. Я мог повторять алфавит или обсуждать свои планы по убийству правителей Солярии, и никому не было до этого дела. Особенно когда я начинал их трахать. Меня называли тысячей имен, пока я вытрахивал всю душу из девушки. Малыш, сладкий, король звезд, мальчик-дьявол, секс-Альфа, папочка, большой мальчик, мой-муж-скоро-вернется-домой, Капитан Большой Член, шоколадный принц, медовый барсук — я мог бы продолжать до бесконечности. Но только одно имя, принадлежавшее мне, имело значение. Это был глагол, существительное и моя гребаная судьба. Син. И мне обычно приходилось напоминать людям, чтобы они называли меня именно так, пока я находился глубоко внутри них, потому что к черту все эти дерьмовые прозвища, которые они мне давали. Я хотел, чтобы меня называли тем именем, ради которого мне пришлось ждать шестнадцать лет, чтобы стать достаточно взрослым, чтобы изменить его. Я претендовал на это имя всеми фибрами своего существа и заслуживал услышать, как оно льется из чьих-то уст, пока они используют меня для своего удовольствия.

Каждый кусок дерьма, которого я когда-либо встречал, пытался предъявить на меня права. Они считали меня товаром. Секс и убийство — это все, на что я годился. Но каждый из них упускал тот факт, что я был единственным, кто выигрывал. Мне нужен был секс, чтобы восстановить свою магию. Победа. Мне нужно было убивать, потому что каждый мудак, которого я отправлял в ад, мог быть моей матерью, которая выбросила меня в мусорный бак, или моим отцом, который не взял на себя ответственность за свою сперму. Победа. И мне нужны были деньги, чтобы жить. Деньги, которые в меня швыряли, их было так много, что до того как оказаться в Даркморе, у меня на заднем дворе было зарыто более двух миллионов аур наличными. П.О.Б.Е.Д.А.

Никто не владел Сином Уайлдером. Син Уайлдер владел миром. И когда я найду способ выбраться отсюда, я уеду в закат с вещевым мешком, полным наличности, и единственным человеком, который имел для меня значение во всей моей жизни. Мной.

Глава 7

Розали

После того, как Кейн бросил меня обратно в камеру, я сидела и ждала, когда двери откроются на весь день, глядя сквозь прутья решетки на других новых соседей, которых я приобрела.

Тяжелое дыхание Роари составляло мне компанию, пока он спал, и я ухмылялась про себя, вспоминая, как мы с Данте нарисовали члены на их с Леоном лицах, когда они ночевали у нас. Немейские Львы были печально известны своей ленью и привычкой спать, и мы бесстыдно пользовались тем, что они крепко спали.