Заколдованная планета

Шаман выслушал обе стороны, скрестил руки на груди, так что пальцы коснулись плеч, поднял лицо вверх и застыл. Он совещался с богами. Проходили минуты, десятки минут, а шаман не шевелился, и постепенно напряжение начало покидать охотников. Обмякли мускулы, бессильно опустились руки, в глазах появилось уважение и даже страх, эдакий священный трепет перед нечеловеческой выдержкой общающегося с богами, сумевшим на столько времени превратиться в камень. Они непоколебимо верили, что в эти минуты шаман запросто советуется с богами, и в их души закралось сомнение, не напрасно ли они рвутся к этой должности, снизойдут ли боги до такого «запанибратского» общения с ними, сумеют ли они, простые охотники, так вознестись духом. Глядя на их движения, ставшие робкими и неуверенными, ловя их растерянные взгляды, Ирина как в раскрытой книге читала их мысли. Но еще лучше эти мысли читал шаман. Он знал, что именно так будут реагировать неопытные претенденты, и, дождавшись, когда сложная эволюция чувств вылилась в одно-единственное желание – отказаться от этого таинственного и непонятного дела, остаться тем, кем они были, и заниматься такой простой и понятной работой добывания пищи, – шаман внезапно встрепенулся, опустил руки, и на его лице разлилось блаженство от мудрого решения, подсказанного богами. Не торопясь, ясным и сильным голосом, который, несомненно, достигал до всех членов племени, шаман начал говорить.

Внезапно Буслаев странно всхлипнул, согнулся пополам и мелко затрясся.

– Ты чего?

– Ой, не могу! – шепотом стонал он, захлебываясь от хохота. – Уморил! Ну хитрец, ну дипломат!..

Охотники были не меньше его поражены речью шамана. Они вытаращили глаза, недоуменно переглянулись и потом, видимо обрадованные, медленно и важно удалились.

– Гениальный мужик! – сказал Буслаев, вытирая слезы. – Сказал, что оба они настолько великие охотники, что боги возлюбили обоих и не решились сделать выбора. Что они нарочно подстроили так, чтобы охотники убили одно животное. И теперь они должны всегда охотиться сообща и всю добычу делить пополам. Так что этот деятель застраховал себя на много лет, пока одного из этих претендентов не запорет зверь. И другим нельзя претендовать, потому что боги постановили, что лучшие – эти. Вот так: кнутом и пряником… Пойдем, познакомлю тебя с этим Макиавелли.

Вход в жилище шамана оказался тут же, рядом с креслом, замаскированный густым кустарником. Пещера была явно искусственного происхождения – луч фонаря выхватывал на стенах и потолке грубые следы каменного долота. Кто здесь жил, для кого были вырублены эти две комнаты, соединявшиеся узким коридором? Ведь рядом совсем готовая большая, удобная пещера. Вероятно, давным-давно появился в племени могучий предводитель, который, желая подчеркнуть свою власть, велел сделать себе отдельное жилье. С тех пор и живут тут его воспреемники.

Ирину в первую очередь интересовали чучела зверей. Она уже знала, что в каждом племени есть своеобразный зоологический музей. Но здесь ее постигло разочарование. Во второй комнате не было ничего, кроме гарпий. Несколько сотен шкур, неумело набитых травой. Самые древние из них сгнили, а остальные подверглись разрушению в большей или меньшей степени. В этом племени искусство таксидермиста не было в почете. Но кроме гарпий, Ирина обнаружила еще кое-что. В самом дальнем углу белела высокая пирамида из человеческих черепов. Под лучом фонаря пустые глазницы грозно глянули на непрошеных пришельцев, челюсти зловеще оскалились. От неожиданности Ирина попятилась.

– Тут народец серьезный, – с усмешкой пояснил Буслаев. – Убить гарпию – это только первый тур испытаний. Не бог весть какой подвиг, хотя и выходят на нее почти с голыми руками: с сетью из лиан. Самое главное – битва претендента с шаманом. Тут уж без компромиссов, режутся насмерть, как гладиаторы. Вот почему шаманы у нас всегда молодые. Иной, постарев, рад бы уйти в отставку, да нельзя…

«В племени у девушек этого нет, – торопливо размышляла Ирина. – Там только пиявки. В один тур. Значит, это настолько сложное дело, что его вполне хватает для испытаний. Интересно, умеют ли эти ловить пиявок?»

Она спросила Буслаева. Тот пожал плечами,

– Навряд ли, они ведь живут далеко от болота. Но на всякий случай уточним.

Он переговорил с шаманом, несколько раз переспросил его, потом озадаченно обратился к Ирине:

– Чепуху какую-то мелет. Говорит, что поймать пиявку – это пустяки, но не имеет смысла. К ней будто бы нельзя прикоснуться, даже если она пролежит в темноте много дней и ночей. Она обязательно убьет, причем не плевком – про это он даже не знает, – она убивает просто так, невидимо, если подойти на три шага.

– Н-да! – сказала Ирина, поворачиваясь и выходя из пещеры. – Весело! Каждый врет по-своему. Легенда на легенде. Один говорит, что пиявки никогда не умирают, а другой демонстрирует чучела… Разберись тут! Впрочем, этому другу верить нельзя. Он пиявки-то живой небось в глаза не видал. Тот шаман хоть от своего отца тайны принял…