Заколдованная земля

Все эти печальные остатки нашего прекрасного дорожного снаряжения они заботливо принесли в Катмаяк. Все, кроме саней, которые, видимо, были оставлены дикарями на месте и, как мы потом убедились, были растоптаны стадом носорогов. Вещи эти не имели для равнодушных троглодитов никакого значения. Металлов и их употребления они не знали. Вдобавок они гнушались всеми найденными вещами. Даже Фелисьен не мог заставить Каму принять предложенный ей шоколад или сухарь.

Фелисьен и я страстно набросились на ружья и патроны: нам хотелось испробовать охотничье счастье.

Мне было любопытно видеть, как подействует на дикарей стрельба из ружей. Но, к нашему удивлению, они выслушали выстрелы спокойно, вернее, даже с удовольствием, как бы прислушиваясь к удару грома.

Большой эффект произвели спички: чужеземцы сумели вызвать благодатный огонь — гакмачо — чирканием не заслуживающих внимания палочек!

Окрестности Катмаяка кишели снежными куропатками. Волки же иногда приходили к самому отверстию пещеры и крали полуобглоданные кости. То там, то здесь были видны следы либо медведя либо оленей.

Каму утверждала, что в это время все олени — на севере, за озером. Мы часто видим следы эласмотериев, а по временам и целые тропы, выбитые этими толстокожими. Тропы правильно заканчивались у одного из многочисленных болот.

По всем данным, носороги, мучимые тучами комаров, забиравшихся в теплые полуденные часы и в глаза и в уши, валялись в нагретой грязи, либо купались.

Нам не желательно было встречаться с существами, исполненными такой злобы, и мы переживали неприятное чувство, когда приходилось переходить через густые заросли, где видны были борозды изломанных и вырванных с корнем кустов и ветвей.

Мы охотились, заботясь о запасах для великолепного жаркого, и троглодиты смотрели на это, как на самую обыденную вещь. Каждый охотится своим способом. Удивление свойственно только цивилизованному человеку.

Однажды прибежал ко мне Фелисьен очень бледный и серьезный и рассказал следующее.

С утра отправился он, как обыкновенно, на охоту. Ходил далеко и безрезультатно между порослью, выслеживая какой-нибудь жирный кусок. Он шел по определенному следу, который привел его на опушку редкого кедрового леса. Внезапное движение в чаще обратило на себя его внимание. Он пригнулся, спрятался и из-за прикрытия стал смотреть, что там такое. Оказалось, что это Каму усердно собирала бруснику, не предполагая, что за ней наблюдают.

Фелисьен следовал некоторое время за ней с улыбкой и только что хотел выскочить, чтобы шутя напугать ее, как против него раскрылась чаща, и из нее появилась голова молодого гак-ю-мака Восточной Орды, горящие глаза которого с хищною жадностью были устремлены на ничего не подозревавшую девушку.

Фелисьен, предвидя недоброе, оставался за прикрытием, затаив дыхание. Он видел, как осторожно подкрадывался троглодит, сжимая в руке тяжелую дубинку. Двумя тихими, хищными скачками очутился дикарь около девушки и замахнулся...

Но Каму в последний момент почувствовала что-то неладное позади себя. С быстротой молнии, она оглянулась, пронзительно вскрикнула и отскочила. Гак-ю-мак схватил ее за руку и снова замахнулся. Она кусалась, кричала, била его кулаками, царапалась.

Фелисьен понял, что разыгрывается здесь. Это был один из многочисленных женихов, и, удайся ему оглушить девушку, он унес бы ее, как законную добычу.

Не колеблясь, Фелисьен выскочил с боевым криком. Гак-ю-мак обернулся; рука с дубинкой у него опустилась. Оба мужчины: человек неандертальский и человек двадцатого столетия стояли, глядя горящими глазами друг на друга.

Затем дубина закрутилась над головой Фелисьена. Француз отбил удар сильным взмахом ружейного приклада, нанеся ему страшный удар. Гак-ю-мак взвыл, выпустил девушку и свалился.

Фелисьен Боанэ, тяжело дыша, с минуту тупо смотрел на него. Потом обернулся к девушке. Каму смотрела на Фелисьена с выражением покорной боязни. Вдруг она упала на землю, лбом к его ногам, и осталась неподвижно лежать лицом во мху.

В смущении он поднял ее, поглядел на лежавшего врага и, увидев, что тот только оглушен, ушел. Каму послушно пошла за ним.

С того времени она постоянно следовала за Фелисьеном. Вечером, чего никогда пред этим не делала, она пришла в нашу пещеру и приготовила свою постель вблизи ложа Фелисьена. Исключительно только ему приносила она теперь лесные плоды. Только ему приготовляла меха. Коротко, Каму принадлежала теперь Фелисьену; она стала его женой, по обычаю страны. Он победил в бою соперника, и она принадлежала победителю. Эта был простой закон в Каманаке, и никто не решался его нарушить.

XXIX.

Один мрачный подросток по приказанию Каму поймал для нас трех больших воронов. Записки к ним мы укрепили со всевозможным старанием. Сколько надежд возлагали мы на этих злобных птиц, когда они полетели. Но разочарование наше была огромно. Они улетели на север!