Заколдованные сокровища

Известный литовский писатель И. Балтушис писал об этой повести: «Можно многое забыть в жизни. И часто все мы многое забываем. Но никто еще в мире не забыл своего детства. Пройди полвека, пройди его три четверти, а детство — все живо и живо в твоем сознании. Светлое или хмурое, веселое или печальное, все равно оно овеяно романтикой, подернуто прозрачным весенним туманом, ясно выделяющим вещи и людей, дни и годы и все дорогое сердцу каждого. И поэтому «Заколдованные сокровища» П. Тарасенка с радостью и благодарностью прочтут не только дети, но и взрослые, и уже убеленные сединами. И каждый переживет в воспоминаниях свое детство, каждый сравнит—каксй большой путь прошел литовский народ от темных времен царизма до светлой советской жизни».

В. Микалаускас

НАШ ГОРОДОК

В Аукштайчай много небольших городов и сел. И один из этих городков наш, и это именно городок, а не село. Мы бы очень обиделись, если бы наш городок назвали как-нибудь иначе.

Люди говорят, что когда-то он был большим, настоящим городом и даже имел королевскую грамоту, написанную на коже. И все жители гордились этой грамотой. С незапамятных времен городок называют Антакальни-сом \ потому что он стоит на высоком холме. На окраине городка, на костельной горке, возвышается белый костел. Он выше всех домов в городе. На расстоянии двух—трех миль, а может быть, еще дальше, видны его белые башни. Кажется, до них рукой подать, но путнику долго придется шагать извилистыми дорогами, то карабкаясь на холмы, то спускаясь вниз, пока наконец, измученный, не доберется он до городка.

Антакальнис — небольшой городок. На горе, рядом с

¹ Антакальнис — холмистая местность.

костелом, дом настоятеля и шпитоляа ниже сбились в кучу жалкие, ободранные домишки. Посреди городка — большая базарная площадь, и ни деревца нет на ней, ни кустика, только огромная лужа, которая не высыхает даже в самое жаркое лето. Домишки теснятся вокруг базарной площади и у дорог, ведущих в город. У базара с давних времен живут евреи; здесь они содержат чайные, пекарни, ведут всевозможную мелкую торговлю. Прочие жители построили свои домишки возле дорог. Их называют «десятинниками», потому что земли у них не больше десятины. Здесь, возле этих домишек, кое-где зеленеют небольшие сады или одно-другое деревце.

Кроме простого люда — десятинников и евреев, в нашем городе было и образованное общество: два ксендза, доктор, аптекарь, учитель и местная власть. Местной властью называли старшину, писаря и урядника. Образованное общество и представители власти почти не общались с простым людом.

А десятинники и евреи считали себя одной семьей: ведь уже не один век они прожили вместе, бок о бок. Чтобы легче было прожить, евреи держали коз, а десятинники— тощих свиней и жалких коров. Летом этот скот пасся на городских пастбищах, а зимой — на базарной площади. Козы и коровы подбирали с земли или таскали с телег и саней сено и солому, а свиньи, почуяв в санях зерно, набрасывались на мешки и, разодрав их острыми клыками, начинали лакомиться. Приехавшие на базар крестьяне не жалели кнута. Но свиньям кнут был не в диковинку: отгоняли от одних саней — они тут же лезли в другие.

В будние дни в городке было тихо, и, если в такой день приезжал кто-нибудь чужой, ни один житель не оставался безразличным к этому событию. Незнакомца тотчас же окружала детвора, а взрослые, распахнув

¹ Шпитоля — дом для служителей костела.

окна, обсуждали с соседями, кто этот незнакомец, зачем он приехал, у кого остановится... По воскресеньям городок будто оживал: со всех концов нашего большого прихода люди шли в костел. Мелькали белые платки женщин и серые армяки мужчин. Но вот богослужение кончалось, костел быстро пустел, и опять все было тихо, спокойно...