Заколдованный круг

— Ханс Нурбю? Да, это другой твой сосед. Крутой мужик, верно, а кое-кто считает, что дрянь он человек. Но если не брать торговлю лесом, то он вроде даже и не так уж плох. Ханс в мелочах не жульничает. «Я вам не Керстаффер, я ради двадцати шиллингов воровать не пойду», — сказал он как-то. Ну, это, конечно, передали Керстафферу. С тех пор Берг и Нурбю еще больше невзлюбили друг друга. Но если у тебя дела пойдут хорошо и тебе лес продавать не придется, то Ханс, может, и неплохой сосед будет — по здешним меркам.

— Ты, я вижу, с Мари здорово подружился, — сказала Рённев. — Что ж, неплохо. Она много знает, голова у нее, говорят, светлая. Многие к ней за советом ходят. Она, говорят, и колдовать немного умеет — пускай, на здоровье. Она мне несколько лет назад двух коров спасла, они, видно, отравы какой-то наелись… Хорошей она была скотницей, и вообще славная старуха. Жаль, что муж ее тронулся. Сидел год в подвале у Берга, там и помер. А Керстаффер с помешанными, боюсь, не очень-то ласков. Ему словно всем людям отомстить хочется — бог его знает, за что…

За сеном

Все надеялись на раннюю весну. В каждом хлеву стояла голодная скотина, мыча и блея так, что хоть уши затыкай.

Но непохоже было, что надеждам этим суждено сбыться. В последний день апреля прошел сильный снегопад, и в следующие дни холода стояли, как в феврале. «Несчастная скотина», — говорили люди и по всем хуторам рубили ветки и хвою, размачивали в кипящем отваре из можжевельника, добавляли в варево конского навозу и давали все это скотине. Коровы глотали пойло, но проку было мало — многие из них уже не держались на ногах и лежали, не вставая, в своих стойлах. От них остались лишь кожа да кости, а ослабели они так, что едва мычать могли. Молока давали с наперсток, скотница доила их больше для виду.

По расчетам Рённев, на горном пастбище Ульстада оставалось несколько возов сена. Поэтому Ховарду надо было взять работника, поехать с двумя лошадьми в горы и привезти сено.

— Мой тебе совет: возьми Юна, — сказала Рённев. — Он, может, и лишнее болтает, но зато стоящий парень, не чета этим хусманам.

В Ульстаде было пять хусманов: Мартин Грина, который последние три года, пока не появился Ховард, ходил в старших работниках, затем Тьёстёль Иннъеринген, Эдварт Баккен, Амюнн Бротен, по прозвищу Амюнн Голодай, и Пер Бренна. Хутору принадлежало еще два хусманских домика, но один из них пустовал, а в другом — Хюкене — жил Юн, по прозвищу Юн Стрелок, но его хусманом не считали. Все эти домики стояли у опушки леса, к востоку от Ульстада.

Рённев говорила, что с хусманами ей в последнее время не везет. Да и кому, кстати, везет! От Мартина, пожалуй, всего больше толку, может быть, он немного медлителен, но, в общем, совсем неплох, если только не мешать ему делать все по-своему, Тьёстёль — человек старый и замученный работой; кожа да кости да капля под носом — вот и все, что от него осталось. Он свое отработал и доживает век, это всем ясно.

Эдварт хвастун и вообще не бог весть что. Амюнн — мужчина в расцвете лет, но лентяй, каких мало, Ховард это наверняка заметил. Пер — добрейшая душа, но ничего не умеет, все у него валится из рук, и глуп так, что, если ему сказать, будто солнце завтра взойдет на западе, он поверит.

— Да ну? — всегда спрашивает Пер и всему верит.

Нет, ехать надо с Юном.

Юн переселился сюда, на север, из главного прихода лет десять назад. В Ульстаде в то лето строили конюшню и сеновал, а Юн немного плотничал. Он вообще знал толк в разных ремеслах, и ему отвели Хюкен. Арендную плату положили два далера в год, и по договору он обязан был либо сдать разных поделок на эти деньги, либо отработать хусманом. В остальное время он должен был, когда требовалось, работать поденно и получать двойное жалованье хусмана, когда выполнял хусманскую работу, а когда каким-нибудь ремеслом занимался, то тройное. Но он до сих пор ни одного дня не проработал хусманом. Аренду свою он платил глухарями, тетеревами и рыбой, а иногда приносил и лосиную лопатку.

В лесу Юн как дома, и лучшего попутчика для такой поездки и желать нечего. К тому же, сказала Рённев, он веселый парень.

Ховард с самого начала решил взять Юна.

Да, Юн не хусман. И не похож на хусмана. Высок и худощав, держится прямо, у него кустистые брови, темные, почти черные волосы, холодные голубые глаза, в лице что-то ястребиное. Сразу видно, что он охотник. Охотник страстный, душой и телом.

Больше всего Юн любил ловить рыбу в лесных озерах и речках. Работал он на хуторе лишь в страдную пору, а сверх того — когда ему хотелось.

Жил он в Хюкене один, в маленькой избушке, закопченной, как дымовая труба. Говорил, что ему там нравится. На своем крохотном участке он старался ковыряться как можно меньше, а из живности держал лишь тощего-претощего поросенка, несколько еще более тощих коз да одичавшую косматую кошку.