Заколдованный круг

Но отец-то ее твердо стоит ногами на земле. Уж он-то сумеет уберечь свое любимое дитя от разных не подходящих для нее женихов, вроде баскетбольных звезд и бесперспективных студентов, упрямо желавших превратиться в безработных инженеров. Он не возражает: ради бога, танцуйте, ходите в кино, флиртуйте, целуйтесь. Можете даже поиграть в мечты о будущем — порезвиться. Стоп! Только не больше, не дальше. Когда дело дойдет до серьезного, до свадьбы, тут уж, извините, найдутся другие, не так ловко, быть может, забрасывающие мяч в кольцо, но куда более ловко зарабатывающие деньги (они или их родители). Следовало бы даже поблагодарить господина Лонга за деликатность и своевременность сделанного им намека. Нижайшая вам благодарность, господин Лонг, от дурака Дона.

Так мрачно размышлял Дон, возвращаясь после осмотра конюшни, вечером за ужином, гуляя с Тер после ужина в лесу. Она сразу заметила что-то неладное, пристала с расспросами, проявила тонкую интуицию, связав перемену в настроении Дона с его прогулкой с отцом. Но Дон, склонный сболтнуть лишнее, на этот раз стоял как скала. (Но мог же он, в самом деле, признаться, что ему указали его место на кухне!)

Наконец она успокоилась. Рано утром следующего дня Дон должен был уезжать. Как недолго длилось их счастье в этом доме-раю! «Потому он и мрачен», — решила Тер.

Она нежно простилась с ним. В халате и ночных туфлях вышел проститься, несмотря на ранний час, господин Лонг. Он долго хлопал Дона по плечу, жал руку, приглашал приехать снова.

Но Дон больше не приезжал, хотя и мог бы. Ссылался па спортивные дела.

Ему неприятно было снова оказаться в этом чудесном имении, где он пережил такие счастливые часы с Тер и такие горькие минуты с ее отцом…

Постепенно все вошло в колею.

Неприятный разговор стал стираться в памяти Дона, тем более что господин Лонг был по-прежнему приветлив и гостеприимен.

Дон все так же приходил к Тер в дом на ее традиционные вечеринки, проводил с ней свободные вечера. «Что загадывать? — рассуждал он. — Как будет, так и будет, сейчас нам хорошо, так зачем портить настроение заранее?»

…И когда, как сегодняшним солнечным воскресным днем, он неторопливо шел по знакомым улицам, то вспоминал лишь хорошее и приятное в их отношениях с Тер, незаметно для себя отсеивая грустные воспоминания.

Дон зашел в кинотеатр, расположенный на соседней улице.

Купив пакетик жареного картофеля, он выбрал место с краю (с его длинными ногами баскетболиста ему не так-то ловко сидеть в этих тесных киношках) и приготовился смотреть всю программу. Она шла два часа и состояла из веселых цветных реклам (паста для зубов, молоко, щетка для собачек, пылесос, снайперская винтовка с оптическим прицелом), последних известий (бомбежка напалмом вражеских позиций, приезд граммофонной звезды, демонстрация мод, ограбление ювелирного магазина, скачки), наиболее животрепещущих отрывков из фильмов, которые должны демонстрироваться на следующей неделе («Она была в твоем гробу», «Тайны секса», «Смерть стоит за дверью»), и «главного фильма».

Это был, разумеется, детектив. Международная полиция — Интерпол — выслеживала банду.

Преисполненный жалости к жертвам и презрения к убийцам, Дон вышел на улицу, дохрустывая жареный картофель, и направился домой. Дома, как всегда по воскресеньям, ждал его традиционный яблочный пирог, ждали всегда улыбающаяся мать и хорошо поработавший в саду отец.

— Что смотрел? Какую-нибудь чепуху, наверное?

— Чепуху, отец! Про разных преступников и дураков, которые попадаются им на удочку.

— Бог с ними, — сказала мать, — ты-то у нас не попадешься. За тебя я спокойна. Ешь пирог. Еще кусочек?

Дон молча жевал пирог.

— Скажи, отец, — вдруг спросил он, — ты доволен жизнью? Ну, как ты живешь, жил, работал, как хотел?

— Не знаю, сынок… — Отец растерялся: Дон никогда не задавал ему подобных вопросов. — А чем плохо жил? Честно жил. Тебя вот честным вырастил. А что миллионов не нажил, что ж, не всем такое на роду написано.

— Почему люди должны убивать; воровать? — Он говорил словно сам с собой. — Почему нельзя, чтоб каждый делал дело, которое хочет, был бы тем, кем хочет, — инженером, врачом, слесарем, уж не знаю кем…

— Потому, сынок, что есть такие, кто хочет не слесарем стать или инженером, а миллионером. Хотят-то хотят, а вот честно-то не могут. Тогда-то и крадут и убивают. Вот. Были бы все честными — иное дело. Так нет этого…

Дон молча дожевывал пирог.

Глава VI ОБЫКНОВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТСКИЙ ДЕНЬ

Университет занимал огромную территорию в одном из пригородов. В сущности, это был небольшой город. Разделенные аккуратными газонами, соединенные асфальтовыми дорогами, обсаженные липами, стояли десятки университетских зданий. Старинные, еще прошлого века, с украшенными скульптурами фасадами розового камня; ультрасовременные, из стекла и бетона. Здания одноэтажные, увитые плющом, здания трех- четырехэтажные и пятнадцатиэтажные, сверкающие в лучах осеннего солнца, словно зеркала.