Заколдованный лес

Горький стон послышался из-под лат, и фигура Горестного Страдальца, побрякивая доспехами, медленно удалилась между деревьев и исчезла.

Принц же поспешно подобрал рассыпанные рубины и через мгновение скакал к замку отца со сверкающей чашей в руке.

ЧЁРНЫЕ ЧАРЫ

Четыре руки семь раз постучали в дверь высокого покоя замка, а когда Принцесса пригласила к себе, один за другим вошли Король Клод, Токо, Писец и Лекарь.

— Мы пришли сказать вам три горьких вещи: быль, сказку и сделать вывод, — начал Клод, и его тяжёлое лицо налилось кровью.

— Если мне позволено будет сказать своё слово первой, сир, — произнесла Принцесса, — то я бы выразила горькое сомнение.

— Тогда выскажите своё сомнение, — ответил Клод, — если только оно не затрагивает чести моих сыновей или моей.

— Фу ты, ну ты, разговорчики пошли! — чертыхнулся Токо, пристально всматриваясь в Принцессу.

— Не футай меня своими нутами, мне сегодня не до них, — оборвал его Клод.

Он сделал жест рукой, и Принцесса продолжила:

— Моё сомнение состоит в том, что раз я не могу вспомнить своего имени, то, может быть, у меня и не было имени. Может быть, я простая молочница или стряпуха.

— Ну, ну, — сказал Токо, — моя матушка в деревне, помню, напевала:

Зна'тна барышня мертва,

Про'ста девица жива.

— О нет! — воскликнула Принцесса. — Я не смотрю свысока на женщину, кем бы она ни была, если только она не скрывает своего происхождения. Но я знаю, что есть законы, указы и распоряжения, воспрещающие девицам из низких сословий или неблагородным выходить замуж за Джорна.

— Равно как и за Тэга, — уточнил Клод.

— Равно как и за Гэла, — добавил Писец.

— А вот мой батюшка, — вмешался Токо, — напевал бывало:

Принцы да принцессы

Дуры и балбесы.

— Ты очутишься в темнице, если не прикусишь язык! — прикрикнул на него Клод и подошёл к Принцессе, вновь окидывавшей тревожным взглядом то одну, то в другую дорогу. — Могу поклясться, несмотря ни на что, что вы — Принцесса благородной крови.

Он обернулся ко всем и сказал:

— Посмотрите, как она говорит и как держит голову.

— И как стройны и тонки её ноги, — добавил Токо.

— Вы во власти заблуждения! — воскликнул Королевский Лекарь, который до тех пор спокойно прощупывал свой пульс, но не подсчитывал, потому что как больной он всё ещё считал себя больным, а как врач — считал себя здоровым. — Это всё лишь зловредное колдовство. Уверяю вас — ничто так не мешает медику как колдовство. Помню был у меня больной маг, у которого опухоль скакала по всему телу и становилась то цветком, то драгоценным камнем. Не дадим обмануть себя ложными формами и сходствами. Что есть — то было, а что было — будет. Дайте мне выслушать сердце этого существа.

— Этой дамы, — поправил Клод. — Мы должны доверяться внешности, пока нет иных доказательств. — Я обещал ей быль, сказку и вывод.

— Я расскажу ей сказку, — предложил Токо.

— А я сделаю вывод, — заключил Лекарь.

— Мне остается быль, — сказал Писец, — а быль в том, что вы не помните своего имени.

— Пусть Токо расскажет сказку, — приказал Клод.

— На самом деле, — добавил Писец, — сколько здесь легенд, догадок, домыслов, никто сказать не может. У Токо свой рассказ, но можно десять других таких же верных наплести.

— Пусть будет этот, коль других не хуже.

— Но я клянусь, бьюсь об заклад, божусь и руку отдаю на отсеченье, подчёркиваю, делаю упор, особо отмечаю, утверждаю, что ровно десять есть таких историй, и каждая другую уточняет, по сути и в деталях подтверждает и дополняет в разных мелочах.

— Не укутывай меня словами! — крикнул на него Клод. — Говори!

И Токо рассказал ту старую историю о белом олене, который и вправду был оленем, а не благородной принцессой.

Принцесса слушала со вниманием и стояла не шелохнувшись.

— А теперь пусть мой Лекарь сделает вывод, — приказал Клод.

Лекарь, который между тем, стоя в углу, раскрывал рот, высовывал язык, сам себе говорил «А-а-а» и выстукивал грудь, сделал шаг вперёд.

— Вывод здесь, — сказал он, сложив пальцы щепоткой, — лишь в том, что точно, подлинно, надежно, наверно, твердо, ясно, безусловно, без тени или капельки сомненья, вопросов, разногласий, колебаний — эй, да я, кажется, забыл выслушать ваше сердце, дорогая! — и он приложил правое ухо ко груди Принцессы, издавая то «ммм», то «хмм».

— Да, сердце у неё слишком, слишком высокое и по месту и по частоте ударов. И оно скачет, скачет, как если бы ей много приходилось скакать через ручьи, через много, много ручьёв, но как же я могу сделать вывод, не осмотрев все эти ручьи?

Король скривился и глянул в сторону.

— Твой вывод! — приказал он.

— Ах, да, вывод, — опомнился Лекарь. — Ну, что же, вывод, насколько это доступно разуму существа, сотканного из неги и лени, мечтающего о неге и о лени, вы, дорогая дама, конечно… О лень моя, о лень! — и он быстро отошёл в сторону, высунув язык и сказав самому себе: «А.а. а».

Король Клод уставился на холодный каменный пол, а лицо его продолжало пылать. Писец рассеянно перебирал в кармане печати и ленты. Тусклые глаза Токо, не различавшие уже ни луны, ни звёзд, были исполнены печали.