Заколдованный пиджак

Но внезапно силы меня оставили.

Передо мной лежала внушительная груда ассигнаций. Теперь спрятать надежно, чтобы ни одна душа не пронюхала. Я схватил старый баул, набитый коврами, и вытряхнул содержимое на пол. На дно аккуратными стопками стал укладывать деньги, одновременно пересчитывая их. Вышло ровно пятьдесят восемь миллионов.

Наутро меня разбудила прислуга, которая очень удивилась тому, что я спал не раздеваясь. Я попытался отшутиться: мол, накануне выпил лишнего.

А тут еще одно испытание: женщина предложила мне снять костюм, чтобы хоть немного привести его в порядок.

Я всполошился и сказал, что мне некогда переодеваться, надо срочно уходить. И поспешил в магазин готового платья. Куплю чтонибудь похожее, из такой же ткани и дам прислуге — пусть чистит. А «мой» костюм, тот, который в считанные дни сделает меня самым могущественным человеком на свете, припрячу в надежное место.

Я не сознавал до конца, что со мной происходит: сон это или явь, то ли счастье на меня свалилось, то ли тяжкое бремя неумолимого рока. По дороге в магазин я непрестанно ощупывал магический карман. И каждый раз с облегчением вздыхал, даже через ткань ощущая бодрящий, упоительный хруст новенькой купюры.

Но вскоре странное совпадение заставило меня очнуться от сладостного бреда. В тот день на первой полосе утренних газет появились репортажи о крупном ограблении, происшедшем накануне.

Бронированный фургон-инкассатор возвращался после объезда филиалов в центральное отделение банка. На бульваре Пальмановы четверо вооруженных бандитов напали на фургон и забрали всю дневную выручку. Один из гангстеров, пытаясь пробиться сквозь собравшуюся толпу, открыл стрельбу. Был убит прохожий. Но больше всего меня поразило известие о похищенной сумме: пятьдесят восемь миллионов (точь-в-точь как у меня).

Могла ли существовать какая-то связь между внезапным моим обогащением и бандитской вылазкой, случившейся почти одновременно? Это в голове не укладывалось. Я не суеверен, и все же мне было как-то не по себе.

Чем больше имеешь, тем больше хочется. При моих скромных запросах я уже был богат. Но мне не давал покоя мираж неограниченной, безудержной роскоши. В тот же вечер я снова принялся за работу. Теперь я действовал размереннее, спокойнее, с меньшим нервным напряжением. Еще сто тридцать пять миллионов прибавилось к моему богатству.

В ту ночь я не смог сомкнуть глаз. Что мучило меня?

Предчувствие надвигающейся опасности? Растревоженная совесть человека, сознающего, что на него обрушилось сказочное, несметное, но ничем не заслуженное богатство? Смутное раскаяние? Едва рассвело, я вскочил с постели, оделся и бросился за газетой.

У меня горло перехватило от того, что я прочитал. Вспыхнувший в нефтехранилище пожар почти до основания разрушил здание на виа Сан-Клоро, в самом центре. Пламя не пощадило даже сейфов крупного акционерного общества, занимающегося недвижимостью. В сейфах хранилось свыше ста тридцати миллионов наличными. В огне погибли двое пожарных.

Стоит ли перечислять здесь все мои преступления, одно за другим?

Да, стоит, ибо теперь я знал, что за деньгами, которые столь щедро поставлял мне пиджак, стоят преступления, кровь, отчаяние, смерть.

Из ада идут ко мне эти деньги. Но изощренный, коварный, изворотливый, и насмешливый рассудок отказывался признать даже малую толику моей ответственности за происходящее. И я снова поддавался искушению: рука моя — как все просто! — вновь и вновь проскальзывала в карман, а пальцы судорожно и сладострастно нащупывали уголки новеньких купюр. Деньги, божественные деньги!..

Я продолжал для отвода глаз жить в старой квартире, но вскоре приобрел огромную виллу и стал обладателем ценнейшей коллекции картин. Я разъезжал в роскошных лимузинах, путешествовал по свету с восхитительными женщинами, фирму свою забросил «по состоянию здоровья».

Я знал — стоит мне извлечь из кармана пиджака деньги, как в мире случится что-нибудь ужасное, несущее людям скорбь и отчаяние. Но сознание это было слишком туманное и расплывчатое, к тому же не подкрепленное логическими доказательствами. И с каждой новой «выручкой» совесть моя становилась все более ущербной и подлой. А портной?.. Я позвонил ему, чтоб расплатиться. К телефону никто не подошел. Тогда я отправился на виа Феррара. На мои расспросы мне сообщили, что он уехал за границу. Куда именно — никто не знал. Судя по всему, я, сам того не ведая, вступил в сговор с дьяволом.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды в доме, где я прожил многие годы, не случилось несчастья. Шестидесятилетняя женщина отравилась газом. Она не могла пережить потери своей пенсии в тридцать тысяч лир, выплаченных ей накануне и перекочевавших ко мне в карман.

Хватит! Если я не хочу скатиться в пропасть, надо как можно скорее избавиться от пиджака. Только не передавать его никому другому. Ведь тогда этой вакханалии конца не будет. У кого хватит сил устоять против искушения? Нет, пиджак должен быть уничтожен.