Заколка от Шанель

Дядя Веня, обескураженный моими словами, оторвался от созерцания фотографий и отложил в сторону маленькую тыквочку размером не более детского кулачка, с замысловатым орнаментом на стенках, которую до этого держал в руках. Засунул в рот хвостик заплетенной в косицу бороды, посадив на усы котенка с леечкой, украшающего резинку, и вопросительно посмотрел на молодого следователя Федора Антоновича. Тот тоже перестал скучать и с интересом подался вперед, разглядывая меня, как ученый-энтомолог – редкое насекомое. На упрямом лбу его обозначилась задумчивая поперечная складка.

– А это, по-видимому, и есть Александра Абрикосова, – скорее утвердительно, чем вопросительно протянул он.

Я не стала отпираться, а только презрительно смерила похожего на полового следователя надменным взглядом и ехидно ответила:

– Она самая. Что, Федор Антонович, дельце шьете? Посадить меня за порчу чужого имущества задумали? Ну что же, жестокие люди, давайте, губите из-за такой фигни мою молодую жизнь.

И тут в темном стекле книжного шкафа я увидела отражение Люськи, которая за моей спиной делала своему дядюшке разные знаки, означавшие, что, мол, не обращайте на Абрикосову внимания, девка не в себе, головой стукнутая, видите, ссадина на лбу и колготы порваны. Позади подруги маячил доктор Орлов и тоже строил проясняющие ситуацию рожи. Я, как только увидела отражение этих двух комедиантов, сразу же повернулась назад и гневно сказала:

– А еще подруга называешься! Я думала, ты за меня, а ты с ними со всеми заодно... Марата мне простить не можешь? А то, что я тебе Аркашу отдала, это ты забыла? Ладно, что уж там, давай глумись вместе с ними со всеми – со следователем Козелком, с дядюшкой твоим, с Аркашкой над беззащитной Абрикосовой. Вытирайте об меня ноги.

Но юный следак вдруг склонился к дяде Вене и многозначительно улыбнулся ему в лицо. В ответ Люськин дядюшка закивал головой и, указывая на меня пальцем, проговорил:

– Нет, это просто поразительно! Она снова назвала тебя, Федор, по имени. Мало того, Александра знает и твою должность... Саша, скажи, где ты взяла эти фотографии? И откуда тебе известен следователь РОВД Федор Антонович Козелок?

Я почесала щеку и честно призналась:

– Да я по ботинкам его вычислила... Ведь из-под дивана ничего, кроме ног, и видно-то не было. И вот эти вот стоптанные ботиночки, – при этих словах половой из РОВД поспешно спрятал ноги под стул, – и были на человеке, которого следственная бригада называла то следователем Козелком, то Федором Антоновичем. А фотки мне дал Будьте Любезны... в смысле отставной цирюльник Крышкин Роман Варламович, который обитает на крыше того самого дома в Большом Власьевском переулке, где произошло убийство. Я к нему попала, когда уходила через дымоход, а Зоя Игнатьевна, соседка покойника, брызгала в меня снизу какой-то гадостью. Бывший парикмахер говорит, что нашел эти фотографии в мусоре старшей по подъезду, и хотел снова выбросить за ненадобностью, но я взяла их себе. Классные ведь, правда? Когда я буду разучивать танцы народов мира, эти картинки мне помогут смастерить по ним костюмчик. Так что, честно говоря, я не вас, товарищ Козелок, узнала, а ваши потрясающие баретки.

Не знаю, показалось ли мне или я на самом деле слышала, как терзаемый душевной мукой доктор Орлов тихо простонал за моей спиной:

– Боже мой, какая фантастическая идиотка...

– Так, так, так, а вот с этого места нельзя ли поподробнее? – прямо-таки вцепился в меня пристальным взглядом юный следователь Козелок.

А что, вот возьму и в отместку за «фантастическую идиотку» расскажу все как было. Мне скрывать нечего. Я прошла в глубь маленького помещения, которое мне сначала отвели в личное пользование, а теперь самым бесцеремонным образом занимали под совещательную комнату, приблизилась к мужчинам и, по-хозяйски выдвинув стул, плюхнулась на вытертое от старости сиденье. Дядя Веня, опустив руки на стол, накрыл фотографиями официального вида бумаги и, посасывая бороду, выжидательно уставился на меня.

– Нуу, лежу это я под диваном, – начала я, – и вижу – ноги в шикарных мужских штиблетах. И штиблеты эти на размер меньше, чем надо. А потому нещадно жмут пижону, в них обряженному... И поэтому пижон мнется, жмется и хочет поскорее свалить.

– Стоп! – выставил вперед ладонь юный следователь. – Начните с того, как вы оказались в квартире убитого Семена Камальбекова.

– Да я сама бы туда в жизни не сунулась, это все Аркашка...

Доктор Орлов к этому моменту уже смекнул, кто перед ним сидит с крайне заинтересованным видом, и потому, не рискуя доверить изложение фактов мне, отодвинул с пути Люську, поспешно вошел в комнату и, поводив из стороны в сторону носатой головой, просительно сказал:

– Позвольте, я сам расскажу об этих событиях. Дежурил я позапрошлой ночью в травмпункте...