Закон абордажа

Говорили и иначе, что, мол, неведомые демоно-боги Ата-Алана не просто требовали больше пищи, но хотели от своих подданных чего-то уж совсем ужасного и жуткого.

А иные предания глухо и зловеще упоминали, что в попытках справиться с прогневавшимися на них небожителями, жрецы и колдуны ата-аланцев призвали Других.

Не богов и даже не демонов.

И Другие откликнулись на зов и вступили в битву с прежними владыками живота и смерти островитян. И в битве этой погибло всё…

Правда ли, ложь ли, но достоверно известно одно — Ата-Алан, Земля Благословенная, сгинула, будто и не было ее вовсе.

Вещали, что погрузилась она на дно в одну ночь, только длилась эта ночь как сто обычных ночей, ибо от пепла извержений и дыма пожаров небо было темным, как в новолуние.

Исполинские волны смыли многие береговые города, селения и целые народы, а солнце было закрыто тучами и пеплом еще многие месяцы даже в очень далеких землях.

И что лишь горстка живших на той земле спаслась — те, кто не принял веры в Смерть и не отверг старых богов. Они да еще жители нескольких крепостей и городов Уаджет, до которых не докатились разрушения и беды.

Но также говорили, что боги умершего народа не ушли, а лишь спят в надмирных безднах и в безднах водных, среди руин храмов и дворцов, ожидая дня, когда вновь восстанут в мощи своей.

Глава 6

Год 3333 от Возведения Первого Храма. 7-е число месяца мойн.

За девять лет до описываемых событий.

Изумрудное море. Между Кадистой и Штормовым мысом.

Вонь. Жуткая вонь испражнений, блевотины и пота ударила по обонянию так, что мгновенно привела в сознание.

— Ты что делаешь, гнида?! Захлопни пасть и держи в себе! А не можешь, так на себя, урод!

Свет просачивается через потолочное окно, забранное деревянной решеткой из достаточно толстых брусьев. Продолговатое, невысокое помещение, целиком из дерева. Нет ни окон, кроме одного в потолке, ни дверей.

Как-то отстраненно отмечается, что он одет в какие-то грязные грубые штаны и рубаху. Ноги босы. Куда делась его одежда? И вообще где он? Что происходит?

«Где я? Что я здесь делаю?» — эти вопросы пронеслись в голове Корр о-Данна.

Молодой человек находился в неком подвале среди таких же несчастных, как и он.

Вывод о своем несчастье он сделал сразу, как только почувствовал «аромат», царивший в этом помещении.

«Итак, начнем с начала. Я — штурман Арбоннской королевской компании островов Изумрудного моря, мне двадцать пять лет… Как я мог попасть в трюм к работорговцу? Пираты?»

Убей Элл, Данн не мог припомнить подробностей нападения.

Может, война, и он попал в плен? Но никаких воспоминаний ни о какой войне тоже, как ни старался, не мог выудить из своей гудящей головы.

Возможно, он угодил на каторгу за что-то?

И тут ужас пронзил его до глубины души.

Он вспомнил всё…

…Кабак, сидевшую на коленях Милен, которую вдруг грубо сдергивает кто-то, налитое кровью лицо лейтенанта королевского флота, хлещущего очаровательную гризетку по щекам наотмашь, брань, которой тот облил возмущенного Корра — грубую, грязную, какую редко услышишь.

Затем белые от ужаса лица Милен и других кабацких девиц и не уступающие им в белизне лица морских волков, вскакивающих из-за стола.

И разрубленного от ключицы до печени офицера, заваливающегося на пол… Рука его сжимает так и не вытащенную абордажную саблю…

Еле слышно штурман завыл от отчаянья — законы Арбонна были довольно снисходительны к дуэлянтам, но, как и всюду, убийство безоружного или не успевшего обнажить сталь человека каралось виселицей.

Да, теперь он всё вспомнил.

Судьи в лиловых мантиях, доходящий как из глубокого подземелья приговор: «По милосердию и благорассуждению… заменить по указу благочестивого государя Лионеля V от три тысячи… года… бессрочной каторгой…»

И как он потом отчаянно рванулся прочь, прямо на алебарды конвоя, рассчитывая разбить кандалами хоть чью-то голову.

Сознание он, видимо, потерял сразу, хотя били его долго и старательно, судя по боли во всем теле.

С трудом повернув адски болевшую голову к лежащему рядом с ним и так же закованному в цепи жалкому существу, Корр о-Данн безучастно спросил:

— Где мы? Куда идем?

— Мы в море, нас везут, чтобы продать на шахты в Керу, — последовал такой же безразличный ответ.

Молодой человек в отчаянии застонал. Шахты в Керу! Уж там-то его ждет неминуемая смерть.

Впереди не было никакой надежды. Ничего! Только конец!

— А ну успокоились, твари! Живо!

Резкий неприятный окрик ударил по ушам:

— Сидеть смирно, скоты поганые, твари помойные! Поняли?

Хозяина голоса определить было легко — невысокий мужчина в меховой безрукавке и кожаных штанах, черные волосы коротко острижены, длинные усы заплетены в косицы и свисают на грудь. На его поясе висел короткий тесак, в руках покоился длинный кнут.

— Лежите тихо, гнилье подзаборное! Серите, серите тут под себя — потом вы же трюм мне будете отмывать! Ясно вам, уроды?