Закон бумеранга

Прошло более двух сотен лет с тех пор, как общество людей и мутантов, разделившись на два лагеря, развязало гражданскую войну. Могучие Химеры – это сила, возможность и способность повелевать человечеством. А мутант, заполучивший всю полноту власти, всегда стремится к переустройству мира. Беспощадные предки Дрэго Конте, сосредоточив в своих руках неограниченную власть, без малейшего колебания объявили общество людей изгоями. Они шли к перевороту, сметая на своём пути всё. Обычные люди восстали, обратив на свою защиту весь накопленный веками военный опыт и применив разрушительные технологии, от которых Химеры не смогли защититься.

Горели поля и леса, горели деревни и селения, горели города. На дорогах лежал толстый слой пепла. Дни стали серыми от дыма и копоти. Казалось, что жизнь покинет Землю. За годы войны единственное, что люди хорошо научились делать, это убивать и воровать. Ведь нужно было как-то выживать в разрушенном мире. Со временем гражданская война затихла.

Человечество победило. Однако это была пиррова победа. Учинённые в ходе войны разрушения не просто приостановили развитие цивилизации, а отбросили её на сотни лет назад. Ужасы развязанной войны и мощь применённого оружия надолго отпечатались в памяти людей: Химеры были объявлены вне закона, а страх повторения пережитого не давал возродить промышленность и производство. Наступила новая эпоха мракобесия, когда в людях, владеющих знаниями и ратующих за прогресс, виделась угроза.

Оставшиеся в живых начали возрождать разрушенное войной сельское хозяйство, чтобы прокормиться. Правда слабым и больным не было места в этом уничтоженном мире. Новое поколение, рождённое войной, имело полный набор пороков: злость, ненависть, нетерпение к слабым и немощным. По закону природы выживал и процветал более приспособленный. Оставшиеся в живых мутанты ушли в глубокое подполье, начав партизанскую войну с властью имущих за равноправие. Однако они слабели с каждой вылазкой. Требовалась передышка.

Эти воспоминания о смерти и опустошении, о мире, кричащем от боли, мятежники передали своим потомкам. Стена плача перегородила прошлое и будущее. Пусть слёзы смоют кровь. Прошлого не осталось – летописи были переписаны, а воспоминания о пережитом передаются из уст в уста, из поколения в поколение.

После роковой войны жизнь потекла, как река, мутные потоки которой захлестнули людей с головой. Как в поговорке: «И хочется за реку, да стоишь на берегу».

Дед Дрэго, весьма преуспел в купеческом деле, а кровь Химеры и преданность Великой Юне, сыграли не последнюю роль в становлении могучей, зажиточной и довольно замкнутой семьи. Угарная вонь и болезни остались далеко позади. Вспышки мятежников Химер жестоко подавлялись, в мире людей не осталось им места. Обнаруженные мутанты уничтожались без суда и следствия, поэтому выжившие так же, как и семья де Контэ, научились подстраиваться и маскироваться. В руки властей попадались единицы, и то случайно или по глупости. Химеры чувствовали друг друга, а порой и зависели друг от друга.

Дрэго вошёл в огромный зал с галереями. За исключением арестованного, жёстко перетянутого верёвками, нескольких конвойных, секретаря суда в вышитом золотом мундире и месье Моро, восседавшего в высоком председательском кресле, никого больше не было.

«Надо же, – подумал Дрэго, – как торжественно всё обставлено, когда только успели?»

Арестованный был жестоко избит, но это было в порядке вещей. Дрэго перевёл взгляд на месье Моро, о злости и жестокости которого шла ужасная слава.

– Ты заставляешь нас ждать! – увидев фигуру вошедшего в зал подчинённого, прошипел он.

– Простите, месье, пришлось ждать, пока заложат экипаж, – ответил он.

В его голосе не было ни раболепства, ни заискивания. Возможно, именно это и выделяло советника среди других приближённых.

– Этот… – выругавшись, Глава кивнул в сторону арестованного, – утверждает, что он не принадлежит к мятежникам.

– Я не Химера, это ошибка, – произнёс задержанный израненным ртом, из которого вытекла тоненькая струйка крови.

Он пытался говорить уверенно и твёрдо, но голос начал дрожать и казалось, что он вот-вот разрыдается.

– А с чего вообще решили, что он – мятежник? – спокойно спросил Дрэго.

– Его сдала невеста накануне свадьбы! – был ответ.

– Как трогательно! – он покачал головой и, кинув гневный взгляд на арестованного, спросил у конвойных:

– Вы невесту-то допросили?

Пожав плечами, охранник выпалил:

– Конечно, месье. Накануне свадьбы этот решил признаться ей, что он не человек.

«Мир без идиотов тесен!» – мысленно прошипел Дрэго, чувствуя, что его посыл дошёл до адресата, а вслух произнёс:

– Может они поругались накануне свадьбы, и подруга решила ему отомстить?

– Да что тут разбираться, – теряя терпение, воскликнул Глава, – кончать его надо!

Неожиданно в зал вбежала девушка. Залитое слезами лицо было страдальчески искажено. Она рухнула на колени и схватила месье Моро за лодыжки так, что тот даже привстал от неожиданности.

– Пощадите, пощадите, – запричитала она, – это я виновата, наговорила, казните меня…