Закон бумеранга (СИ)

— Да я матери сказал же всё. Упал, ударился.

— Ага, ну-ну. Упал, очнулся, гипс. Мне-то можешь не заливать. Что случилось?

Славка всегда был мне другом, но даже ему я не собирался рассказывать про то, что учудила Марина.

— Да ерунда. Ты же знаешь, какой я у вас дебил. Напился, потому что с Мариной у нас никак не налаживаются отношения, шёл по улице, упал и ушибся. Синяк на пол-лица. Черепушка цела вроде, но ещё МРТ будут делать. Скорее всего, завтра. Мне документы бы привезти и вещи какие-нибудь — вы скооперируйтесь там, кто и когда сможет.

— Ясно, — вздохнул Славка, и я уже хотел потихоньку сворачивать разговор, но брат неожиданно произнёс: — Я лучше тебе сейчас скажу, а то потом обидишься, что тебе не сообщили. В общем, у Марины был выкидыш. Она тоже сейчас в больнице.

Я будто бы вновь треснулся головой о лавочку.

Только свет не померк.

— Саш, Саша? Алло, ты меня…

— Я слышу. А в какой она больнице?

— Я скажу, только не вздумай к ней бежать.

— Слав, я не могу бегать. Я даже встать пока не могу.

— Вот и лежи. Ты там уже ничем не поможешь, честно.

Это был спорный вопрос.

— Говори адрес.

102

Марина

В жизни всё закономерно.

За любые поступки приходится отвечать — так или иначе. Наивно верить, что тебе никогда не прилетит бумеранг за то, что ты сделал, — обязательно прилетит. Возможно, не там и не так, как ты думаешь, но платить всё равно придётся.

За всё придётся платить. И нет, не деньгами.

Я сама поставила на карту всё, что у меня было в тот момент. Я сама, а вовсе не Сашка, решила принести в жертву то, что он пытался сохранить между нами в течение четырёх лет.

Поэтому что же удивляться, когда я всё и потеряла?

.

Про то, что случилось с Сашкой, я узнала от его мамы — она позвонила мне уже в больницу. Перед тем, как отправить меня на скорой, Лиза предусмотрительно дала мне запасной телефон, который плоховато работал, но звонки и сообщения принимал, поэтому я смогла выслушать сначала краткий рассказ свекрови, а потом и Славки.

Молча.

Говорить я практически не могла — горло драло и саднило, словно от сдерживаемых рыданий. И мне казалось: если открою рот — они вырвутся из меня, как пена из кастрюли, когда снимаешь с неё крышку. И зальют всё вокруг.

Мне было больно и стыдно. Не знаю, из-за чего больше, — я постоянно перескакивала в своих мыслях с одного на другое.

Мне было совестно перед Сашкой за свою подлость и глупость. За то, что до последнего не верила в него — а когда поверила, стало уже поздно.

Мне было стыдно перед ребёнком, который теперь не сможет появиться на свет, — за то, что я его не хотела. И мне казалось, что поэтому я его и потеряла. Да, на меня повлияло волнение за Сашку, но, если бы я хотела своего малыша, он ещё поборолся бы за жизнь.

А он не стал бороться.

Как и я — я всегда, с самого начала, не боролась за наш брак с Сашкой. Только против.

И в итоге получила то, к чему шла с упорством человека, не видящего ничего, кроме своей обиды.

Пустоту.

.

Сашка пришёл ко мне в больницу на следующий день после госпитализации. И когда я увидела его в коридоре — с лицом, похожим на кусок несвежего мяса, не столько удивилась, сколько испугалась.

— Саш, ты чего? — пробормотала я, медленно вставая с дивана в коридоре. Я проводила на нём большую часть дня — от беспечного щебетания соседок по палате, среди которых не было женщин с выкидышем, мне становилось тошно. — Ты… зачем? Тебе же надо лежать…

— Я буду лежать, — произнёс он спокойно и холодно, взял меня за руку и усадил обратно. — В квартире, которую снимаю, а не в больнице. Ничего страшного у меня не нашли, так что врач разрешил. Вот, держи, — он положил мне на колени большой пакет. — Это тебе. Здесь фрукты кое-какие. Клубника. Фисташки, сушёные яблоки… В общем, ты это всё любишь.

— Не стоило…

— Стоило. Там ещё шампунь, который ты у Лизы просила, я вместо неё привёз. И прокладки.

— Спасибо…

Я не знала, что сказать. Растерялась ужасно.

А ещё не могла отделаться от надежды, которая вдруг начала расцветать в моей душе, пробираясь сквозь снег и лёд, как весенние цветы. Ведь если Сашка пришёл — возможно, он…

— Я хотел поддержать тебя, Марин, — продолжал муж, по-прежнему держа меня за руку. — Мне действительно жаль. Я понимаю, чей это был ребёнок, но не могу не жалеть. Знаю, что для тебя это огромный удар и испытание.

Глаза наполнились слезами, и я почувствовала, как Сашка сильнее сжал мою руку.

— Не плачь, Марин. У тебя всё будет хорошо, я уверен. Я…

И тут я не выдержала.

Развернулась и потянулась к мужу, попытавшись обнять его. Но Сашка не позволил — покачал головой и отстранился.

— Не надо, Марин, — сказал он с тяжёлым вздохом. — Я пришёл просто поддержать тебя, но больше ничего. Я знаю, что тебе непросто и больно, понимаю, что ты мучаешься, поэтому и пришёл. Хотел показать, что не держу зла. Я очень хочу, чтобы у тебя всё сложилось, чтобы ты перестала погружаться в негатив. Хочу вновь увидеть девушку, которую я когда-то полюбил.

— Саш, — прорыдала я полушёпотом, — прости меня, пожалуйста. И за Антона, и за… Нику. Она мне написала, я знаю, что ты в курсе… Я понимаю, что причинила тебе боль, но…