Закон «дегтярева»

– Себе подкинь, – посоветовал невежливый Фыф. – Аномалия это, похоже. Редчайшая. В нашем мире тоже встречается. Там просто не портится ничего и никогда. Время в ней остановилось почему-то, а почему – никто не знает. Потому и твои ктулху там тусуются. Пока они в «консерве» сидят, не стареют, не болеют и не голодают, если нажрались до того, как в нее залезть. Разве что от скуки наружу вылезают. Или чтоб отогнать тех, кто слишком быстро подошел к их жилищу.

– Меня не отгоняли, – сказал Дегтярь. – Не было никого около схрона.

– Расслабились, сволочи, – пожал плечами Фыф. – От хорошей жизни все расслабляются. Сейчас, думаю, после того, как ты там побывал, уже напряглись. Так что Снайпер прав, соваться туда я б тоже не стал. Судя по тому, что вы о них думаете, больно уж ваши ктулху стремные.

– Опять по головам шаришься без спросу? – нахмурился я.

– А чего время терять? – хмыкнул шам, забрасывая в кусты пустую банку. – Так я за секунду увидел, что это за тварь, и теперь меня к тому схрону хрен чем заманишь.

– Ладно, – хлопнул себя по колену Дегтярь. – Расскажу, как я оттуда пулемет увел. Есть способ.

И рассказал.

Мы с Фыфом переглянулись.

– Самоубийство, – резюмировал шам. – Ты, Дегтярь, больной на всю голову.

– А здесь, в Зоне, здоровых нет, – ровно отозвался бывший полковник. – Все или чокнутые, или мертвые. За Периметр в здравом уме никто не полезет. Так что ты прав. Зона – это болезнь почище любой другой. Неизлечимая и на всю жизнь.

– Риск огромен, – сказал я. – Но шанс есть. И, поскольку выхода у нас нету…

– Вы оба больные, – перебил меня Фыф. – Но ради того, чтобы вернуться к Насте, я готов рискнуть.

– Любовь – тоже болезнь, – невесело хмыкнул Дегтярь. – Причем иногда потяжелее и пострашнее Зоны.

* * *

На западе Зоны аномалий немного. Почему? Ответ простой – лес. Густой. Очень. С толстенными стволами деревьев, за что и получил свое название – Толстый лес. Аномалия – она простор любит, чтоб охотиться сподручно и чтобы не тесно ей было. А в Толстом лесу какой простор? Правильно, никакого. Деревья, ветки, кусты, узловатые корни, что из зараженной земли повылазили наружу, словно гигантские змеи. Если тропинок не знать, можно кое-откуда и не выбраться. Залез в бурелом, а там тебя какой-нибудь хищный дендромутант и заловил. Говорят, в Толстом лесу они уже появились. Не такие активные и шустрые, как в Москве того мира, откуда мы с Фыфом пришли, но вполне себе опасные.

Дегтярь тропинки знал. Еще когда на правительство работал, изучил Зону почище любого сталкера, и Толстый лес – в том числе. Конечно, каждую поляну, каждый подлый корень запомнить нереально, но многие пути-дорожки в этой чаще были знакомы бывшему полковнику как свои пять пальцев.

Когда аномалий нет, ходить по Зоне просто. И быстро. Полтора километра по бурелому мы отмахали за полчаса, что довольно неплохо по настолько пересеченной местности. Кое-где Фыфа приходилось на руках перетаскивать через кучи деревьев, в буквальном смысле загнувшихся от радиации, но это мелочи. Тяготы и лишения шам сносил стоически, как настоящий воин, вопреки всему идущий к намеченной цели.

Наконец Дегтярь, шедший впереди, сделал отмашку ладонью, будто ее основанием выписал удар в грудь человеку-невидимке. Значит, стоп, приехали.

Я подошел ближе и встал рядом с бывшим полковником, скрывающимся за стволом гигантского дуба. Ага, значит, вот оно как выглядит, хранилище секретное.

Прям посреди леса стояла большущая бетонная коробка высотой с одноэтажный дом со следами зелено-коричневой искусственной маскировки на стенах, облезшей очень и очень давно. Взамен ее за долгие годы на бетон наросло много всякой дряни – разноцветные лишайники, которых в радиоактивном лесу море, какие-то плоские грибы мерзопакостного вида, пушистый мох, и другая разновсякая растительная пакость, слегка шевелящаяся и, похоже, чего-то жрущая.

Кстати, на ветвях деревьев, растущих подле коробки, висели целые гроздья жгучего пуха, плотные такие, сбившиеся в массу. Неприятная штука. Чиркнет пуля по такой грозди или отлетевшая щепка ее заденет – и мгновенно в воздухе повиснет плотный, жгучий туман, который если вдохнешь – то все, помрешь мучительной смертью. Даже если на кожу попадет хоть одна пушинка, мгновенно на том месте волдырь вылезет, который болеть-зудеть будет неделю, а то и более, хрен заснешь от того зуда.

Но это ладно. Со жгучим пухом мы просто будем поосторожнее. А вот с тем, что внутри коробки, осторожничай, не осторожничай, а все равно если пересечешься, то, считай, практически смерти под косу свою шею подставил. Если задумка Дегтяря не сработает, то так мы в той коробке и останемся навеки в виде мумий, из которых кошмарные твари кровь всю до капли высосали.