Закон десанта – смерть врагам!

Отворилась дверца, и показался еще один тип — нахохленный, странный. Смерил девочку маленькими острыми глазками в очках. Уж больно этот тип смахивал на незабвенного Коляшу Сырко. Постарше, потяжелее, но похожий тип. Валюша вздрогнула, напряглась. А тип все так же воровато посмотрел на пустую дорогу, приблизился мягкой поступью.

— Подвезем девочку, Шура? — елейно осведомился маслянистый.

— А отчего бы не подвезти хорошую девочку? — риторически спросил очкастый. — Поехали с нами, цыпленок.

— Спасибо, — отважно кивнула Валюша. — С удовольствием. Без вас.

— Не понял, — насторожился очкастый. Напарник слюняво облизнул губы и взял Валюшу за плечо.

— Ну, Кольцов, — взмолилась Валюша, — хватит уже издеваться…

Вот именно. Делать дело надо, а не выделываться.

— Снято, господа, всем спасибо, — объявил Вадим, с автоматом наперевес выходя на дорогу. — Отпусти ребенка, педофил несчастный, а то щас в ухо дам.

Пухлый перетрусил. Отпустил Валюшу, схватил, снова отпустил. Девочка сплюнула ему под ноги и на всякий случай отодвинулась.

— Дождались, блин. Пропадай, ребенок. Любитель ты поизмываться над людьми, Кольцов.

Очкастый дернулся к машине.

— Стоп-стоп, — сказал Вадим, клацая затвором. — Не спеши, дружище. Вдох глубокий, ноги шире.

— И без дури, — выбрался из кустов, опираясь на приклад, улыбчивый Борька. — Вы учтите, парни, мы народ простой — сперва стреляем, потом знакомимся. Не надо эксцессов.

— В чем дело? — проблеял очкарик. Маслянистый при виде сразу двух автоматов стал какой-то деревянный.

Проехал грузовик с подпрыгивающими пустыми бочками. Борис стыдливо спрятал автомат за спину. Вадим не стал — вряд ли водила остановится и начнет особо интересоваться. Выкарабкалась Жанна — ругаясь и причитая. Снисходительно посмотрела на всех присутствующих и, держась за бок, побрела занимать лучшее место.

— Рожи ваши не понравились, — объяснил Вадим. — Вы чего к ребенку пристали? Не хочет она с вами ехать, понятно? А с нами хочет. Так что извиняйте, мужики, давайте без концертной деятельности. Спускаетесь в канаву и сидите. Уезжаем — вы выходите. Элементарно, как мычание.

— Это моя машина… — вякнул маслянистый.

— Убью, — пообещал Борька, вскидывая автомат. — В канаву, падлы, кому сказано!

Язык силы эти падкие на малолеток господа понимали в совершенстве. Состроив обиженные морды, они друг за дружкой попадали в канаву и стали оттуда злобно зыркать.

— И ни звука, — предупредил Вадим, — а то сварганим опыт на чьей-то шкуре — существует ли жизнь после сорока. Да не трусьте вы, граждане, — смилостивился он на прощание, — заберете свою тачку в восемь вечера с привокзальной площади города Славянска. Да никакой милиции, а не то мы еще поглядим, стоит ли вам раздавать такие щедрые подарки.

— Клевая тачка! — воскликнул Борька на втором километре от точки экспроприации транспортного средства. — Блеск! Трансмиссия отлажена, разгон, маневренность! Для совковой машины просто невероятно… Знаешь, Вадим, мне кажется, это не тольяттинский движок… — Борька навострил ухо. — Погоди-ка, сейчас прислушаемся…

— Слушай, Кольцов, — встрепенулась Валюша, с удобством сложившая лапки на колени Жанны (брюнетка по непонятной причине не возражала), — а вот эта фраза — про Славянку, привокзальную площадь и восемь вечера — это из какого-то фильма, или ты сам выдумал? Она что-то значит?

— Да как тебе сказать, — пожал плечами Вадим, — как в песне, Валюша: заиграла в жилах кровь коня троянского… Поживем — увидим.

Насладиться покоем и беспечной ездой им так и не удалось. Борька, у которого за четыре дня истосковались руки по «штурвалу», решил оторваться за каждый напрасно прожитый день. С улюлюканьем обогнал тихо ползущий, набитый старушками автобус и, испытывая несравненный кайф, пролетел в сантиметрах от гудящего, груженного ржавыми трубами автопоезда. Вынесся на правую обочину, ухитрившись сделать вираж на одних левых колесах (правые при этом зависли над водостоком), и, не снижая скорости, помчался на середину дороги.

— Борька, прекрати! — восторженно визжала Жанна. Валюша зажала зачем-то уши и верещала горластой сиреной.

— Обожаю я это дело, — вдохновенно объяснял Борька, — душа гуляет. Но разве это скорость?

Он включил последнюю передачу. Промелькнуло что-то невнятное, ползущее навстречу. Антураж менялся с частотой непрерывного вращения калейдоскопа. То сосенки, то околки…

— Борька, не дрова же везешь, — взмолилась вконец отбившая бока Жанна. — А вдруг перевернемся?