Закон Долга. Болото

Памятуя о печальном опыте предыдущего дня, делала привалы и пару раз останавливалась перекусить горячей пищей и восстановить силы. Порции были не очень большие, но достаточные, чтобы подкрепиться дважды за день: долгая ходьба и обогрев тела требовали калорий. Подготовка ко сну займёт время и заберёт много сил, нельзя снова отрубиться, не доделав всё необходимое.

Сегодня строительство шалаша прошло как по маслу, и можно было уделить достаточно времени самому важному: силкам.

Как поставить их наиболее эффективно? Подальше от лагеря. Следы замести ещё можно, чтобы не спугнуть добычу. Ну, а дальше придётся положиться на волю случая, в конце концов, это её первый охотничий опыт. Найти подходящий куст оказалось несложно. Приладив ловушку, поймала себя на мысли, что чего-то не хватает… Конечно! Приманки! Выбор был невелик: мясо, ягоды, крупа, крошки махи. В принципе, все эти вкусности могли бы сработать. Грызуны от такого обеда точно не откажутся. Мяса было откровенно жаль, потому она решила ограничиться примерно половиной чайной ложки крупы и шестью-семью ягодами. Не хватало ещё разбрасываться ценными продуктами, пока неизвестно, насколько эффективной окажется такая охота. Закончив приготовления, она вернулась в лагерь, чтобы согреть себе воды и попить перед сном. И уж сегодня-то она не будет столь опрометчивой и поспит в обнимку с фляжкой.

Костёр приветливо горел, разгоняя подступающие сумерки и навевая воспоминания. Студенческие поездки, макароны по-флотски, походный глинтвейн и песни у костра до четырёх утра, пока не кончались дрова. Умиротворяюще. Ира мурлыкнула себе под нос первый куплет «Снежинки» «Несчастного случая»[24]. С этой песни у них всегда начинались любые посиделки, она вырывала из суеты города и его нервотрёпки, приглашая полной грудью выпить окружающее дикое великолепие. «Над костром пролетает снежинка…» Вот прям про неё. Она пела себе под нос, не отрывая одной песни от другой, без пауз переходя от хулиганских к романсам и обратно через русский рок. Погрузившись в воспоминания, не сразу заметила, что уже полчаса выводит одну и ту же мелодию без слов, которая уже въелась в кровь и воспринималась как родная. Интересно, о чём она, эта красивая песня на языке дроу?

Стряхнув с камзола успевший нападать снег, она пошла к «норе». Засыпать под эту колыбельную — тоже уже привычка.

Утром первым делом — проверить ловушку. Почти бегом.

В силках бился изумительно красивый зверь. Длинное тельце, переливающийся на свету белоснежный мех, глазки и носик, словно угольки. Яркий представитель семейства куньих, близкий родственник норки, хорька или ласки. Кстати, на последнюю больше всего похож. При приближении человека зверёк замер в боевой позе, зашипел и открыл пасть с длинными саблевидными клыками, моментально отбивающими желание протянуть руку для более близкого знакомства. Дикий и прекрасный хищник. «И что прикажешь с тобой делать, брат меньшой?» Первым порывом было разрезать верёвку и отпустить на волю. У неё дома всегда любили животных, забота о них привита с младенчества. В голове не укладывалась необходимость убить столь прекрасное создание. И ради чего? Ради куска мяса! Конечно, до него были «крысы». Но она не видела их, в её сознании они были воплощением уродства и опасности, да и её состояние тогда трудно было назвать нормальным. А здесь… Как можно лишить жизни что-то столь красивое и полное энергии? Может, и правда отпустить? А завтра поставить силки ещё раз… Несмотря на весь гринписовский запал, она понимала разумом, что это глупость. Совершить это деяние, довести охоту до конца придётся. Но рука отказывалась подниматься. Этот поступок настолько шёл вразрез с воспитанием, что тошно было от одной мысли. К тому же как? Зверь бился в силке, был ловок, быстр. Не будешь достаточно проворен — и испробуешь на себе эти острые зубы.

С титаническим усилием она заставила себя решать эту проблему. Нужно как-то зафиксировать зверя, прежде чем нанести удар кинжалом. Трёхрогая рогатина, скорее всего, подойдёт. Какое-то время ушло на поиск нужной деревяшки и её подгонку. Стоя над животным, лапа которого уже сочилась кровью от въевшейся верёвки, Ира считала собственное дыханье, стараясь решить, на каком выдохе совершить бросок.