Закон дороги (СИ)

— Секиры. Я боюсь одного: что все наши усилия будут тщетны…

Через двор шли солдаты — последние из тех, кто удерживал дом, волоча за собой легкие корабельные орудия на собранных из подручного материала лафетах, тяжелые стационарные арбалеты, ящики с глиняными ядрами для катапульт.

— Пора, мой Лоцман, пойдем, — Тайри взяла Даррена за руку, — да у тебя пальцы ледяные!

— Всем отойти на ярмарочную площадь! — услышали они голос командующего отступлением Раррока.

— О, кажется. Его величество прибыли, — устало улыбнулась Хранительница, — идем же, сейчас здесь начнется такое…

Поначалу вполне организованное отступление рассыпалось. Тайри и несколько едва державшихся на ногах элеттийцев кое-как справлялись с отвратительными тварями А’Деула, миновавшими королевские Секиры. Батарея вяло огрызалась, прикрывая отходящий к Цитадели изрядно потрепанный отряд. Даррен и правда ничем не мог помочь им, он едва находил в себе силы двигаться. Прорыв по заполненной Тьмой Тропе и разговор с Дингрой обошлись ему очень дорого. Стыдно было признаться, но сейчас им владело одно желание: лечь и уснуть. Еще Лоцмана мучила совесть, ведь он чуть не поверил темной жрице и был в шаге от того, чтобы навсегда покинуть Тайри. А ведь вернуться удалось только благодаря той ниточке, что соединяла его и Хранительницу. Он был слеп и глух, все его магические чувства отказывались работать во Тьме… Даррен шел на далекий свет ее души — и спасся! Да, Тайри может быть, еще не любила его, но никогда и не предавала. А он… Задумавшись, Лоцман отстал от сопровождавших его воинов, замешкался, обходя догорающий труп какого-то не в меру зарвавшегося монстра.

— Быстрее, господин волшебник! — окликнули его, — не ровен час Темные из пушек в ответ палить начнут. Если с вами что случится, как мы Хранительнице в глаза-то посмотрим.

— Бегу, уже бегу, — откликнулся Лоцман, прибавляя шагу.

Захватчики, точно услышав, дали залп, за ним другой… Рядом с Дарреном тяжело бухнулось и разорвалось на десяток острых осколков большое ядро. Зеленоглазый волшебник слабо вскрикнул, схватился за грудь и осел наземь.

— Ох, небесные защитники, лейтенант, ты как в воду глядел, — охнул рядом немолодой вояка, — беги теперь за ней…

Но Тайри уже сама спешила к ним. Бегло осмотрев мага, велела как можно быстрее доставить его во дворец — там Одри поможет извлечь осколки и затянуть раны. Тяжелое предчувствие ледяными пальцами сжало сердце, к счастью, в бою невозможно было на нем сосредоточиться.

Вечер принес кратковременную передышку за стенами, но не облегчение. Хороших известий просто не было, да и откуда им взяться? Враг замкнул кольцо вокруг Старой Цитадели, людей, способных держать оружие, становилось все меньше и меньше. Едва алеттийские маги находили способ одолеть одних чудовищ, как на смену им тут же появлялись другие, которым только что действовавшая защита была нипочем. Силы были на исходе, и горожане это хорошо понимали.

Тайри дома ожидало еще одно неутешительное известие: Одри легко залечила раны Лоцмана, но он до сих пор не очнулся. Даррен пребывал в каком-то тяжелом горячечном полусне, временами стонал и метался, но глаз так и не открыл. Леди Даллет провела у его постели всю ночь, применяя самые сильные и самые тайные средства, пустив в ход все известные ей секреты Гарды, но увы… Ранения были пустяковые, а ее друг умирал. Хранительница видела, что его Сила, его внутреннее Изначальное пламя, раньше сиявшее маленьким солнцем, теперь едва теплится в нем. По обрывкам сказанных в бреду фраз волшебница поняла, что с Лоцманом произошло нечто такое, что заставило буквально сжечь все свои силы. Она чувствовала его страдание и была уверена — именно эта душевная боль и мешает ему по-настоящему бороться за жизнь. Если бы Даррен хоть ненадолго пришел в себя, Тайри смогла бы все узнать, понять и помочь, но сейчас она была бессильна. Все ее искусство, все ее знания не могли преодолеть тот барьер, который, сам того не зная, воздвиг между ними Даррен. Поэтому ей оставалось только сидеть рядом с метавшимся в горячке другом, меняя снимающие жар компрессы и держа его за руку. Тайри казалось, что так ему легче будет понять, что он не один, что не брошен на произвол судьбы, что он нужен ей, как и прежде…