Закон Единорога

– Уходи! – крикнул Винсент. На галерее возникло оживленное движение: хватание за мечи, ругань и толкотня. Благородное общество в едином порыве ринулось бить несговорчивых артистов. Эжени дала шпоры своему скакуну, и мы с чистой совестью и ис кренним воодушевлением приняли участие в этой молодецкой забаве. Во дворе становилось весело. Отобрав у вовремя подоспевших стражников пару мечей, я стал у спуска с лестницы и начал крутить классическую фрезу. Сзади меня примостился Сэнди с трофейной же алебардой, резко ограничивая возможность подхода нежелательных гостей с фланга и с тыла. Несмотря на изрядное количество алкоголя, бродившее в рыцарских головах, превращаться в фарш не хотелось никому. Посему бравые вояки сгрудились внушительно – беспорядочной кучей у лестницы, время от времени пытаясь прощупать своими клинками круг стремительно вращающейся стали. Остальная компания продолжала давать представление, но несколько иного рода. Как оказалось, на этот случай у Бельруна и Жано был заготовлен чудный парный номер: Винсент, приняв очередного стражника, точным броском гандболиста кидал его в руки Железного Ролло, который движениями гончара, старательно месящего глину, лепил из противника нечто, уже совершенно несообразное с человеческим обликом. Люка, плясавший вокруг этого тандема, ловко уворачиваясь от ударов, способных уложить его в единый миг, с потрясающим искус ством орудовал длинным шестом.

– А ну всем стоять! – раздался бешеный крик, в котором не осталось уже ничего человеческого.

Хозяин замка стоял под галереей и крепко держал бледную Эжени, приставив к ее горлу клинок. Неподалеку билась в конвульсиях белоснежная лошадка с подрубленными передними ногами… Я оглянулся назад и увидел, как в арку ворот неторопливо втягивалась повозка, запряженная парой волов, вслед за которой виднелась череда других. «Бочки?» – догадался я. Слишком поздно догадался. Видимо, Эжени неуспела проскользнуть в ворота, и лоцйдь, на всемскаку столкнувшись с неожиданным препятствием, понесла, не разбирая дороги. Чем и не замедлил воспользоваться маркиз де Бонфлери, сиганувший вниз прямо с галереи… «Черт! О черт!» – мысленно выругался я.

– Стоять, – хрипло повторил маркиз. – Если кто-нибудь двинется, я перережу горло этой потаскухе!

«Ну и что теперь прикажете делать? – подумал я, медленно опуская мечи. – Сцена из американского боевика… Положить оружие на землю и, вдумчиво глядя в глаза взбесившемуся феодалу, завести проповедь на тему: „Послушай, не нервничай, дружище, давай лучше поговорим“? У Стивена Сигала такие номера, помнится, проходили…» Насчет себя я сильно сомневался.

Между тем мужественный Гераунт, нежно осклабившись, убрал меч от горла перепуганной не на шутку Эжени и торжествующе произнес:

– Ну что, быдло? Навоевались? Скоро мы вас всех, фигляров и трубадуров, вздернем на одной веревке! – глаза его, налитые кровью, горели непримиримой ненавистью.

– Ладно. Вот этих, – он указал на циркачей и Сэнди, – в подземелье. С ними мы завтра с утра позабавимся. И как именно – будет зависеть от тебя, красотка! – маркиз потрепал девушку по щеке. – А этого бойца вздернуть над воротами! – радостно прошипел он. – Эй, вы двое! Отведите его к воротам. Девчонку-в башню. На закуску! Мы ведь еще не ужинали.

И Гераунт де Бонфлери сотоварищи залился счастливым торжествующим смехом.

Двое крепких стражников в кожаных колетах крепко схватили меня под руки и поволокли к воротам. Волы последней повозки, как раз в этот момент торжественно вступавшие под каменные своды ворот, синхронно повернули свои флегматичные морды, недоуменно глядя на меня.

"Удивительно негостеприимное время… – философски размышлял я, глядя, как уводят Эжени и моих друзей: «В Германской имп&рии меня приговорили к сожжению… В Англии – к усекновению головы… Во Франции какой-то самодур-маркиз решил меня повесить… Дикие нравы! Ладно. Попробуем разубедить его».

– Маркиз де Бонфлери! – разворачивая вместе с собой стражников, выкрикнул я. – Вы невежда и мерзавец, недостойный носить рыцарские шпоры! – один из солдат, перелетев через мою ногу, врезался лбом в каменную стену, при этом наконечник перехваченного мною копья вонзился в грудь второго.

– Я вернусь, недоносок! – бросил я на ходу, вскакивая на воз, груженный пустыми бочками. Возница попробовал было рефлекторно подняться, сжимая в руке кнут, не столько желая меня остановить, сколько от испуга. Удар кулака отбросил его с дороги, не причинив ему особого вреда. Оскальзываясь на крутых боках бочек, я налетел на еще одного стражника, собиравшегося запереть ворота. Не успев ничего понять, он полетел в наполненный водой ров. На этом мое логичное, с точки зрения благородного рыцарства, бегство заканчивалось. Вскочив опять на повозку, я продрался в глубину пирамиды из бочек, изрядно измазавшись в смоле, и с трудом протиснулся в одну из них. Таким образом я вернулся обратно во двор замка, правда, лишенный способности что-либо видеть.