Закон ее прошлого

Остается бабушка. Конечно, ей можно не сообщать о моем возвращении, но это как-то совсем уж… Я единственная внучка, мама моя – бабушкина дочь – давно живет в Швеции со своим забыла-каким-по-счету мужем. Бабушка сильно немолода, хотя еще довольно бодра и по-прежнему преподает в консерватории, хоть и всего три часа в неделю. Этот пробел в педагогической деятельности она с лихвой компенсирует вкладом в музыкальное образование сына моего первого мужа, известного композитора и дирижера Святослава Лемешинского. Вот такая случилась «Санта-Барбара» в нашей интеллигентной и даже слегка рафинированной семье. Светик завел любовницу, не переставая при этом жить со мной и искусно изображать любовь и иногда даже страсть, любовница родила мальчика, оказавшегося очень способным к музыке – с генами Светика немудрено, даже природа не отдохнула. Потом любовница погибла, и Светику пришлось заняться воспитанием сына самостоятельно. У нас детей не было и быть уже не могло – моя юношеская история с роковой любовью и неудачным абортом, а Светик, хоть и поддерживал мое убежденное нежелание предпринимать какие-то шаги в направлении деторождения, втайне, оказывается, мечтал о наследнике. Собственно, он его и получил – вместе с одобрением, покровительством и всяческой помощью со стороны моей бабушки, как на грех, тоже мечтавшей о правнуках. В итоге я оказалась в этом счастливом треугольнике совершенно чужой и ушла, разведясь со Светиком и рассорившись с бабушкой, воспитавшей меня практически с самого рождения. Со временем мы, конечно, помирились, но отношения уже не были прежними. Я даже из Франции звонила ей периодически, хотя и понимала, что делаю это скорее для очистки совести. Что-то внутри так и не давало мне до конца простить бабушкин поступок. Восемь лет она знала о существовании Макара и молчала, не сказав мне ни единого слова. Сила воли плюс характер…

Характером я удалась все-таки в бабушку, и прямолинейность и упрямство можно считать нашими фамильными чертами. Но именно характер и дал мне возможность пройти через все, что выпало мне в жизни, и не сломаться, не изменить себя ни на йоту.

Принять решение всегда оказывается легче, чем приступить к его реализации. Вяземская, пообещав помочь, растворилась – ни звонков, ни писем. Обращаться же к кому-то из бывших кавалеров я не хотела принципиально, хотя и понимала, что мой вопрос в этом случае решился бы куда быстрее. Но проблема состояла в том, что за подобным обращением последуют обязательные в таких случаях моменты – приглашения на кофе, на концерт, в театр и пространные намеки на возобновление отношений, а к подобному я была не готова. Да и ни о ком из своих бывших, признаться, не вспоминала и не жалела. Так странно – с момента гибели Руслана прошло почти три года, и с тех самых пор я не завязала даже мимолетного романа. В Москве было просто не до этого, а здесь – не подворачивалось случая. Да и не хотелось никаких романов.

Удивительно, раньше я так мечтала об одиночестве, а, получив его, оказалась к нему не готова и никакой радости не испытала, как не испытала и расслабленности. Возможно, мешала необходимость общаться на чужом языке – даже в мелочах, таких, как разговоры с домработницей или с кассиром в супермаркете. Никогда прежде я не думала, что мне будет так сложно – не в плане языкового барьера, нет, с этим все было в порядке, а именно потому, что нужно, необходимо делать это. Но русской речи очень не хватало. Я пересмотрела уйму каких-то сериалов в Интернете, каких-то фильмов, заказывала книги из российских интернет-магазинов. Как будто боялась, что забуду язык… Изначально выбрав городок, в котором гарантированно не будет русской общины, я попала в собственноручно расставленную ловушку.

И – удивительное однообразие и постоянство вокруг. Такое впечатление, что я всегда знаю, что буду делать завтра, послезавтра, через неделю. Как знаю и то, чем будут заняты мои соседи и весь городок. Раньше мне казалось, что в суете и хаосе Москвы я упускаю что-то важное, что-то такое, без чего жизнь моя так и останется неполной, и, будь у меня чуть больше свободного времени и хоть какая-то упорядоченность, то все встанет на свои места. Ничего подобного. Когда я получила все это, оказалось, что суета и хаос – единственное состояние, в котором я могу жить нормально и чувствовать себя полноценной и нужной. А когда каждый новый день похож на прожитый и, что самое страшное, похож на те, что еще только наступят, жизнь начинает напоминать кошмар.