Закон эволюции (неполный текст)

- Нет. За преступления против личности вы расплачиваетесь лично. Например, пожизненным заключением. А за нежелание быть частью общества общество вас изгоняет. Либо в тюрьму, где вас все еще защищают законы Доминиона и откуда вы, осознав свои ошибки, сможете выйти, либо за пределы страны, где вас больше не защищает никто. При этом следует знать, что вам нанесут татуировку, гласящую, что вы более не являетесь гражданином Доминиона. Это для того, чтобы отребье за границей не паразитировало на нашем престиже и не подрывало его. Изгнанник полагается только на себя и милость тех, к кому попадает. Причем бывают очень трагические последствия, к примеру, если вы выходите за нашу границу, но те, с другой стороны, вас не пустят. Им тоже не нужны наши отбросы. Часто такие люди оказываются заперты меж двух границ.

- И что с ними дальше происходит?

Барбара вздохнула.

- Неприятно об этом упоминать, особенно за обеденным столом - но они гибнут от голода. Вот прямо сейчас на границе с Сибирской державой сидит преступник, приговоренный к изгнанию за сопротивление полицейскому при задержании и причинение легкого телесного вреда. Точнее, его приговорили к двадцати годам с возможностью досрочного освобождения, но идиот решил, что искупать свои прегрешения ни к чему. А людям в Сибири такой тоже не нужен. Теперь он живет в палатке, которую ему перебросили через ограждение, и питается тем, что бросают сердобольные люди с двух сторон. Но рано или поздно им это надоест, а когда придут холода... В общем, вы поняли. Несчастный обречен, если только сибиряки над ним не сжалятся.

Маркус в задумчивости пригубил рюмку.

- А попроситься обратно в тюрьму он уже не может?

- Нет. Право быть гражданином Доминиона можно получить лишь один раз. Если вы отказались от него добровольно - обратно нет пути.

- Жестоко.

- Мудро и справедливо, - возразил Виттман. - Зато наши полицейские не носят оружие, у нас не бывает перестрелок на улице, не гибнут ни стражи порядка, ни преступники. Полицейские проявляют уважение к гражданам, граждане - к полицейским. И всем хорошо.

- Кроме того бедняги между двух границ, пострадавшего за преступление, по которому в моей стране получил бы максимум несколько лет.

- Вот как? - прищурился Первый. - Ладно же. Давайте я запрошу статистику по уровню смертности в США среди полицейских? У вас в год было по шестнадцать тысяч убийств на триста двадцать с гаком миллионов состоянием на начало двадцать первого века. Одно убийство на двадцать тысяч населения. А когда вы улетали - так и вовсе тридцать тысяч убийств на триста пятьдесят миллионов.

- А у вас?

- А у нас - на восемьсот миллионов менее трех тысяч убийств в год.

- Да уж, тогда мне возразить нечего, - признал Маркус, - хотя подобные жесткие законы дают предпосылку к развитию полицейского государства и беспределу со стороны...

- Нет-нет, вы не понимаете, капитан. Полицейские за любое нарушение наказываются еще строже. И знаете, что в итоге? У нас ежегодно изгоняется меньше людей, чем у вас в США приговаривали к смертной казни. Я еще раз подчеркну. Мы выстроили благополучное общество, где преступность не искоренена, а просто отмерла. Сама отсохла. И вовсе не из-за драконовских мер, суровые меры, как вы, возможно, знаете, работают, но недолго.

Маркус допил то, что у него оставалось в рюмке, и сказал:

- Да, вы правы. Но знаете, от какой мысли я не могу отделаться все время с момента нашего знакомства? Что это не вы тут персона номер один, а я. Словно это я президент, приехал в какой-то город с проверкой, и тамошний мэр мне все рассказывает и показывает, мол, как там все у него хорошо. Согласитесь же, что первое лицо супердержавы, исполняющее роль гида при пришельце из варварского прошлого так, словно других важных государственных дел нету - как-то странно?

Виттман сделал знак подать еще коньяку и кивнул.

- Да, капитан, вижу, что не ошибся в вас. Вы дважды угодили в десятку. Я объясню вам одну вещь. Хоть и выгляжу я моложе своего возраста, мне скоро исполнится семьдесят пять лет, из которых пятьдесят три отдано служению Доминиону. Я, проще говоря, патриот новой цивилизации, поднявшейся на руинах сгоревшего мира. Идейный приверженец нового строя. Скоро будет сорок лет, как я занимаю должность Первого Рейхсминистра...

- Сорок лет?! - выпучил глаза Маркус, - да тут диктатурой попахивает!

Первый весело рассмеялся:

- Диктатор, ездящий по стране в небронированном автобусе и живущий в доме с шестью охранниками? А когда я иду в ресторан как частное лицо, со мной либо один сопровождающий, либо вообще ни одного. Последний раз на верховного правителя Доминиона свои граждане покушались сто восемьдесят три года назад, а иностранные агенты - сто пятьдесят семь. Оба раза успеху покушения воспрепятствовали простые люди - не охрана. За всю историю Доминиона верховный правитель был убит лишь однажды, двести два года назад. Поймите, капитан, у меня просто нет врагов. Ни внутри страны, ни снаружи. О каком диктате речь?

- А как же политические противники?