Закон Фукусимы

Признаться, я все еще был в шоке от произошедшего: все-таки смерть друга – это серьезное потрясение для бойца любого уровня подготовки. Потому действовал я совершенно нерационально. Бродил по полю недавнего боя, зачем-то искал ножны для меча, который мне как оружие на фиг не сдался. По-хорошему, следовало его бросить, упаковать «Бритву» обратно в руку и идти в арсенал…

Но я не мог вот так сразу уйти.

Куча мыслей и вопросов метались в голове, словно стая птиц в клетке. Надо ли похоронить то, что осталось от Виктора? Но как и куда хоронить серую пыль, когда вокруг сплошной камень? А меч? С собой его таскать точно не вариант, но и выбросить как-то нехорошо, все-таки оружие друга, в котором, если верить Савельеву, теперь заключено его ками. А если все-таки взять с собой, то, блин, как его крепить этим шнуром, намотанным на ножны?! У Виктора ловко получалось: пара секунд – и меч уже привязан к спине. У меня так точно никогда не выйдет. Может, рюкзак какой-то длинный для него найти или чехол с лямками для переноски?

Внезапно я почувствовал, что мои руки сходятся против моей воли! Я привык крепко удерживать любое оружие, а сейчас ничего не мог поделать – «Бритва» и черный меч Виктора притягивались друг к другу, словно два мощных магнита!

Причем с мечом творилось нечто странное…

Он словно плыл в мареве, образовавшемся вокруг него. Стремительно терял форму, превращаясь в нечто похожее на длинную кляксу, размытую в пространстве. И сейчас эта черная, вязкая полужидкость, изогнувшись, тянулась к моему ножу, от которого исходило яркое, кровавое, грозное сияние цвета назревшего Выброса, который вот-вот пронесется над Зоной…

Происходившее выглядело довольно жутко. Я попытался разжать пальцы, бросить предметы, которые начали вести себя пугающе странно.

Но не тут-то было!

Мои руки меня не слушались. Сквозь мое тело проносились и трещали молнии, которые я прекрасно слышал и от которых мои мышцы дергались, будто в конвульсиях. То ледяные, то огненные волны прокатывались по моим рукам, и казалось мне, что два смертоносных предмета сейчас будто знакомятся, обмениваясь потусторонними энергиями, и я в этом процессе участвую в качестве куска провода между двумя не принадлежавшими этому миру субстанциями, по которому пустили электрический ток, не спрашивая его согласия. Ну конечно, кто в своем уме будет разговаривать с проводом? Его просто используют, вот и все.

А потом я увидел, как черная полужидкость, некогда бывшая мечом Виктора, перетекает в «Бритву», точно в сосуд, – и тут ж почувствовал, как увеличивается вес моего ножа. При этом его размеры оставались прежними, лишь цвет сияния менялся. Он становился темнее, постепенно становясь похожим на свет космической черной дыры, которая втягивает в себя все – космическую пыль, метеориты, кометы, пространство, время… Разумеется, я никогда не видел черной дыры, но представлял себе ее именно такой – равнодушной убийцей, в которой не было, да и не могло быть ничего светлого…

Наконец это прекратилось. Мои руки, дрожавшие от напряжения, упали вниз. Причем в левой больше не было ничего. Зато в правой по ощущениям находился не нож, а как минимум топор.

Я опустил взгляд.

Это была та же самая «Бритва».

По форме…

И только.

Сейчас я словно держал в руке боевой нож, откованный из обжигающе-студеного космического мрака. Его даже держать было больно, жуткий холод жег кожу. А еще его абсолютная, непроницаемая чернота притягивала взгляд. Хотелось смотреть и смотреть на «Бритву», причем на самый кончик клинка. Я поймал себя на том, что непроизвольно моя рука поднимается вверх, и при этом острие ножа направлено мне в глаз.

– Твою ж Зону… – выдохнул я, с усилием отводя взгляд от моего ножа, который теперь казался чужим настолько, что мне остро захотелось его выбросить.

Однако мое желание не совпадало с желанием «Бритвы». Ее привычки никуда не делись. Я аж невольно застонал, почувствовав, как ледяная рукоять пробивает кожу ладони и начинает втягиваться в мою руку. Если раньше было похоже, что в твою верхнюю конечность, раздвигая мясо и кости, влезает кусок металла, то сейчас к этому незабываемому ощущению прибавился адский холод, к которому, как я понимаю, мне теперь предстояло привыкать.

– Т-т-твою ж Зону, – повторил я, чувствуя, что замерзает не только кисть и предплечье, но и плечо, и шея… Холод распространялся выше, еще немного и, того и гляди, в ледяную статую превращусь…

Но до этого не дошло. Видимо, поняв, что ходячие ножны того и гляди дуба дадут от эдакой быстрой заморозки, «Бритва» перестала распространять свои ледяные эманации на мою тушку и, проникнув в предплечье полностью, морозить его прекратила. Правда, легче она после этого не стала – собственный вес ножа плюс тяжесть меча, интегрировавшегося в мой нож, никуда не делись.

Я посмотрел, как стремительно затягивается на моей ладони бескровная рана, оставшаяся после проникновения «Бритвы», сжал руку в кулак, разжал…