Закон и честь (СИ)

Она искренне переживала за несчастного юношу. Этот доктор Аткинс… Этот подонок… Помимо воли, Элен стиснула зубы в приступе пронзившей всё её естество ненависти. Она раньше и представить не могла, каково это — ненавидеть кого-нибудь? Будучи доброй и отзывчивой девушкой Элен никогда ни с кем не конфликтовала, все редкие ссоры стараясь сводить к шутке. Но Аткинс… Аткинс был первым, кто разбудил в ней именно это чувство. Элен попробовала его, раскусила и ей не понравилось. Слишком гадостно, мерзко и противно. Она поняла, что ненависть ужасна по своей природе.

Аткинс причинял Стефану вред. Чем больше девушка размышляла об этом, тем больше уверялась в своих предположениях и дивилась тому, что больше никто этого не замечает. Куда смотрит Катрин? Ладно ещё вечно занятый мистер Гиллрой, у крупного промышленника постоянно полно забот и хлопот. Но его жена… Катрин тратит кучу свободного времени на всякие глупости, и не может уделить лишней минутки для старшего сына! И даже не задумывается над тем, а как, собственно, продвигается его лечение? Гиллрои до такой степени слепы или настолько доверяют директору Мерсифэйт, что разучились отличать чёрное от белого?

Элен же была почти стопроцентно уверена, что от лечения доктора Аткинса Стефану нет никакой пользы. Более того, девушка думала (и боялась при этом собственных мыслей), что Аткинс травит Стефана. Что он вредит ему. Она не знала точно, откуда к ней пришло это знание, и не могла сказать по этому поводу ничего конкретного. Но девушка была точно уверена, что чутьё не подводит её. Пресловутая женская интуиция. Глядя в пустые, ничего не выражающие глаза юноши, Элен неосознанно корила себя за то, что ничего не может сделать. Что она не в состоянии помочь ему.

Шкатулка. Что было в подаренной Аткинсом юноше шкатулке? И почему Стефан настолько сильно обрадовался её содержимому? Элен думала, что внутри шкатулки было нечто, что делает Стефана безвольным инертным идиотом. То, что принималось за лекарство, на деле губило бедного юношу. Ха, подружка, да тебе хоть сейчас дорога в отдел расследований Империал-Ярда! Элен невесело улыбнулась. Дура. Это всего лишь предположения. Разгулявшаяся на сон грядущий фантазия. Завтра с утра половина этих мыслей покажутся абсурдными и нелепыми.

А если нет? Если она всё-таки не ошибается? Что, если доктор Аткинс преследует какую-то определённую коварную цель? От этого человека можно ожидать чего угодно! Пока сон окончательно не сморит её, есть время поиграть в угадайку. Элен прикрыла глаза, наслаждаясь теплом и тишиной. В груди по-прежнему растекался приятный жар, а её постель после роскошной по меркам жителей улицы Шестерёнок кровати в особняке Гиллроев, казалось королевским ложем. Как же всё-таки хорошо дома…

Ночь неминуемо и бесшумно опускалась на столицу. Туман, ёжась, растворялся в надвигающейся темноте, сливаясь с нею и принимая совсем уж жутковатый облик. Белесо-чернильная хмарь заползала на каждую улицу, проникла в каждую свободную пустоту. Норовила забраться в дома. Туман жадно облизывал окна, оставляя на запотевших стёклах свою влажную слюну, отчаянно старался залезть под плотно закрытые двери. Туман и ночь словно два родителя порождали кошмары и иллюзии. В тумане многие вещи кажутся не тем, что представляют из себя на самом деле. А туманной ночью они зачастую приобретают совсем уж невероятные формы. Ночной туман порождал своих чудовищ…

Доктор Аткинс был порождением города. Иногда Элен казалось, что город живой. Что в его чреве постоянно идут какие-то сложные химические процессы. Что город сам решает, кому жить, а кому умереть. И что периодически он выплёскивает наружу всю скопившуюся внутри гнусь. Словно лопаются гнойные нарывы, выпрастывая на свет божий убийства и злодеяния. Как свистящий пар из закипающего чайника, из недр города выплёскиваются преступления и беспорядки. И если ночной туман лишь приглушал, обволакивая, звуки не умолкающего города, то сам город, пользуясь им, старался изрыгнуть как можно больше грязи… Ночь была идеальным временем для самого плохого и страшного. Элен невольно поёжилась, переворачиваясь на бок и подтягивая коленки к животу. В отапливаемом паровым котлом домике было тепло, но девушку бил иного рода озноб. Её начал покусывать страх.