Закон и честь (СИ)

— Зря. Но разговор не об этом. Я не хочу врать и рассказывать, что придумала какой-то гениальный план или действительно сбежала, проведя за нос Аткинса с его прихвостнями. Повторюсь, Джек, жизнь и книги — это всё-таки немного разные вещи. Мне… Мне элементарно повезло. И как бы я там не думала, не решалась, не прикидывала и не воображала, спастись бы мне не удалось. Шанс был один из тысячи. Спасти меня по сути могло лишь чудо. И тут… И тут, мой маленький дружок, это чудо и свершилось.

— Ну? Ну не томи, что же произошло? Тебя спас принц на белом коне? — в горящих жадным любопытном глаза Спунера было изрядно сомнений. — Я, знаешь ли, за годы жизни на улице разучился верить в сказки. Что же ты сделала?

— Умерла.

— Что?!

— Что слышал, Джек. Всё чудо свелось к тому, что на второй день пыток у меня не выдержало сердце, и я перестала дышать.

— Э-э-э… Слушай, Генри, я конечно понимаю, такое пережить — истязания, пытки, всякое такое дерьмо, что аж тошно становится… Не мудрено, что так и умом тронуться недолго… Ну ты не спеши, подумай хорошенько. Что, говоришь, произошло? Умерла?

— Ага.

— О как.

Генриетта страдальчески вздохнула, отчего её внушительная грудь натянула кофточку, заставив её разойтись, обнажая выглядывающие из выреза платья тугие полушария. Джек невольно покраснел.

— Не глупи. Я сказала то, что ты услышал. Да. Я умерла. Я не выдержала второй электрошоковой процедуры. Моё сердце перестало биться. Потом… Потом я узнала, как называется это состояние. Клиническая смерть. Человек не дышит, у него не прощупывается пульс. Это словно летаргический сон. Слышал о такой штуке? Мне как-то доводилось читать… Вот и состояние клинической смерти очень похоже на летаргию. Человек фактически мёртв, но его душа ещё не отлетает от тела, и его можно спасти. А бывает, что человек и сам приходит в себя. И повезёт ещё, если не в гробу!

— Бр-р-р… Да эту хрень даже представить страшно, не то что пережить! И как это было?

— Я мало что могу сказать, Джек. Я корчилась от боли, терзаемая электрическим током, я действительно умирала, а затем… Раз, и я провалилась в глухую безвременную темноту, словно бултыхнулась с головой в бездонную прорубь. И тут же вынырнула на поверхность. Я очнулась в уже совсем другом месте! Когда я открыла глаза, мне показалось, что я ослепла. Я испугалась до чёртиков. Мне едва хватило усилий, чтобы задавить в себе крик, затаиться и не дышать. Потому что секундой позже я поняла, что вовсе не ослепла, просто вокруг меня кромешная тьма, и я нахожусь незнамо где, но не на железном пыточном столе, среди слепящих стерильной белизной стен комнаты. И ещё было жутко холодно.

Теперь-то я понимаю, что случилось и могу воссоздать почти всё происшедшее со мной. Думаю, ты уже догадался, что я очнулась в больничном морге. Меня сочли хладным трупом, отнесли в мертвецкую и там оставили, накрыв тонкой простынёй. И мне вторично повезло, что меня не запихали в какой-нибудь железный ящик, а довольно бережно положили на что-то вроде стеллажа. А ещё мне повезло, что я очнулась до того, как меня начали вскрывать. Не думаю, что такой человек, как доктор Аткинс позволил бы пропадать столь бесценному материалу, как моё тело. Уверена, он бы и из меня мёртвой постарался бы извлечь как можно больше пользы!

В общем, началась какая-то сплошная полоса везения, не правда ли? Словно господь, наконец-то, смилостивился надо мной и решил чуток скрасить мои злоключения. И я не упустила свой шанс. Я вцепилась в него, как клещ в собаку. Я убежала из лечебницы, из этого сумасшедшего дома. Я смогла это сделать! Я выбралась из морга, когда мои глаз привыкли к темноте, а зуб не попадал на зуб от холода. Я была в одной полотняной рубашке, босиком, но с целью во чтобы то не стала вырваться наружу. Я бы скорее действительно умерла, чем вернулась бы обратно в свою камеру или на железный стол.

Наверное, меня всё же вело божье привидение. Я не знаю, как по-другому это объяснить. Как объяснить, что пока я кралась полутёмными холодными коридорами, вздрагивая от ужаса и с кричащими от напряжения нервами, мне не встретился никто из сотрудников лечебницы? Как объяснить, что меня никто так и не увидел, а я не заплутала внутри этой кошмарной обители боли и страха? Позже я всё-таки решила, что бог есть на этом свете. Ничего другого я не могу сказать, Джек. Я ведь и впрямь могла умереть. От смерти меня отделил, возможно, самый слабенький, ничтожный, неслышный удар сердца. Который не позволил мне навечно закрыть глаз, который всё-таки заставил меня очнуться.