Закон и честь (СИ)

За их спинами раскинулось огромное четырёхэтажное здание постройки прошлого века, из дикого камня, перегородившее улицу из одного края в другой. Несколько высоких печных труб, четырёхскатная черепичная крыша, две входные двери. Раньше в этом доме жило несколько семей из местных мастеровых. Сейчас в нём располагалась Угольная районная контора, занимавшая два первых этажа. Два остальных продолжали пустовать. Ну просто идеальное место для НЕГО, чтобы отсидеться и переждать бурю… Это и был Большой Тупик. Собственно, тупиком эту домину можно было назвать с натяжкой, поскольку, войдя внутрь, любой спокойно вышел бы с обратной стороны. Но это если знаешь, как.

Арочные проёмы окон смотрели с фасада огромного дома на мирно беседующих священника и пожилого джентльмена. Дождик прекратился. Назойливый ветерок сделал своё дело, прогнав прохудившиеся тучи на восток. Голубые глаза Флеминга за стёклами очков выдавали его тревогу.

— Джейсон, там слишком много людей… Мы здорово рискуем, — сказал он, продолжая располагающе улыбаться. — Если он поймёт, что мы его выследили, и решит прорваться, будет тяжело обойтись без жертв. Ты же не хуже меня знаешь этого недоноска.

— Задний двор перекрыли? — Джентри даже не смотрел в сторону старинного здания.

— Разумеется. Он обнесён кирпичной стеной в десять футов высотой. За стеной дежурит несколько наших ребят. Чёрт меня возьми, да у нас тут собралась добрая половина Империал-Ярда…

— Не богохульствуй, ты же святой отец, — хмыкнул в накладную бороду инспектор.

Флеминг беспомощно улыбался. Морган был хорошим полицейским и уже четыре года выполнял обязанности первого помощника. Как раз с тех самых пор, как Джейсона повысили до старшего инспектора по расследованию убийств. Ещё никому в его возрасте не удавалось удостоиться этой сомнительной чести. Флеминг был всего на два года старше Джейсона и до прихода в полицию служил на флоте, пока его не комиссовали из-за ослабшего зрения. В полицию же ему помогли устроиться давние знакомые. И Морган никогда не давал повода кому-либо краснеть за него.

— Сегодня пятница, внутри может быть много людей, — Флеминг до побеления костяшек сжал чётки.

— А ты не задавал себе вопрос, как он может находиться в набитом народом помещении абсолютно незамеченным? Ведь никто же до сих пор не поднял ни малейшей тревоги.

— Джейсон, ты совсем не слушаешь меня! — такой же липовый, как и старик, священник чуть повысил голос. — Ты уверен, что он не возьмёт кого-нибудь в заложники?

Джентри крепче прижал газетный свёрток к боку и вполоборота повернулся к внушительной громаде угольной конторы.

— Абсолютно.

— Ради Христа, ты можешь объяснить — почему? — глаза Флеминга за стёклами очков выглядели озадаченными.

— Он маньяк, но не террорист.

— Господи, Джентри, да у тебя логика умалишённого, — пробормотал Флеминг, пряча чётки в карман. Он снял очки и протёр линзы отворотом сутаны.

— Ты слишком сильно входишь в роль, Морган, — Джентри продолжал искоса разглядывать большущие арочные окна, пытаясь уловить за стеклом малейшее движение. Но тщетно, никто не подходил к онам, ни одна из задёрнутых штор не шевелилась. Что, впрочем, не означало, что за ними не наблюдают, точно так же, как они за зданием. Хотя старший инспектор считал это предположение маловероятным. — У меня нюх на жаренное, ты же знаешь. Я чую, что он не станет никем прикрываться. Он способен проложить себе путь к отступлению по трупам, но не станет никого хватать и использовать в качестве щита. Я так думаю.

Флеминг вновь растянул губы в натужной улыбке.

— Не понимаю, чем одно отличается от другого…

— Благословите, святой отец, — к ним подошла средних лет дама в строгом платье с высоким воротником, с убранными под шляпку золотистыми волосами. Над её головой держал зонтик затянутый в сюртук пожилой мужчина с шикарными бакенбардами и пресным выражением на физиономии.

Джентри вежливо кивнул, приложив два пальца к полям котелка.

— Доброе утро, мадам.

— И вам того же, сэр, — у дамы было осунувшееся и бледное лицо. Джентри отметил, что ей не больше сорока и что она очень недурна собой. Судя по неброской, но дорогой одежде и сопровождающему лакею, не из бедных.

— Пусть Господь озарит твой путь на земле, дитя моё, — внушительно сказал Флеминг, мгновенно принимая возвышенный вид. Он уверенно перекрестил склонившую голову женщину и забубнил под нос молитву.

Джентри ощутил неподдельную гордость. Что ни говори, а в его отделе работали сплошь профессионалы.