Закон и женщина

Как ни была я неосторожна, но я не решилась дать прямой ответ на этот прямой вопрос. Лицо его предостерегало меня.

— Чтобы ответить вам, я должна вернуться к тяжелому для вас разговору о процессе, — сказала я.

— Говорите, — отвечал он с одной из своих мрачных вспышек юмора. — Я предаю себя в ваши руки, я мученик на костре. Зажигайте огонь.

— Я несведущая женщина и могу ошибаться, — начала я, — но в судопроизводстве по делу моего мужа есть часть, которая кажется мне весьма неудовлетворительной. Защита, по моему мнению, была основана на несомненной ошибке.

— На несомненной ошибке! — повторил он. — Странное мнение, миссис Валерия, по меньшей мере странное.

Он старался говорить шутливо, он взял стакан с вином, но я заметила, что слова мои произвели на него сильное впечатление и что рука его дрожала, когда он подносил стакан к губам.

— Я не сомневаюсь, что первая жена Юстаса действительно просила его купить для нее мышьяк, — продолжала я. — Я не сомневаюсь, что она употребляла тайно мышьяк для улучшения цвета лица. Но что она умерла от излишней дозы мышьяка, принятой ею самой, этому я не верю.

Он опустил стакан на стол такой нетвердой рукой, что пролил часть вина. Глаза его встретились с моими и тотчас же опустились.

— Отчего же умерла она, по вашему мнению? — спросил он так тихо, что я едва расслышала.

— От руки убийцы, — ответила я.

Он сделал движение, как будто хотел соскочить с кресла, но, пораженный, по-видимому, внезапной слабостью, остался на своем месте и откинулся на спинку кресла.

— Но, конечно, не от руки моего мужа, — поспешила я прибавить. — Вы знаете, что я вполне уверена в его невиновности.

Я заметила, что он содрогнулся и что руки его сжали конвульсивно ручки кресла.

— Кто же отравил ее? — спросил он.

В эту критическую минуту мое мужество поколебалось.

Я не решилась высказать ему прямо мое подозрение.

— Разве вы не можете угадать?

Он не ответил. Он, по-видимому, размышлял. Спустя минуту он внезапно приподнялся. Его слабость, очевидно, прошла. В глазах его появился прежний дикий блеск, на лице вспыхнул яркий румянец. Угадал ли он, почему меня интересовала миссис Болл? Да.

— Отвечайте мне правду, — воскликнул он. — Не пытайтесь обмануть меня. Вы подозреваете женщину?

— Женщину.

— С какой буквы начинается ее имя? С одной из трех первых букв азбуки?

— Да.

— С Б.?

— Да.

— Болл?

— Болл.

Он всплеснул руками и разразился громким хохотом.

— Наконец-то я дожил до того, что встретил существо, разделяющее мое мнение, — воскликнул он дико. — Жестокая миссис Валерия! Для чего вы мучили меня? Почему не сказали вы мне этого раньше?

— Как! — воскликнула я, заразившись его волнением. — Разве вы согласны со мной? Разве вы тоже подозреваете миссис Болл?

Он дал мне следующий достопамятный ответ.

— Я не подозреваю, я вполне уверен, что миссис Макаллан умерла от рук миссис Болл.

Глава XXX ОБВИНЕНИЕ МИССИС БОЛЛ

Я вскочила и молча устремила глаза на Декстера. Я была слишком взволнована, чтобы сказать что-нибудь.

Самые смелые мои ожидания не могли приготовить меня к тому, что я услышала. Самое большее, на что я надеялась, было узнать, что он разделяет мое подозрение. Каково же мне было услышать твердо выраженную уверенность, что миссис Макаллан умерла от руки миссис Болл!

— Сядьте, — сказал он. — Пугаться нечего. Здесь нас никто не услышит.

Я села и постаралась овладеть собой.

— Вы не говорили никому того, что сейчас сказали мне? — было первым вопросом, который я задала ему.

— Никому. Никто, кроме меня, не подозревает ее.

— Даже юристы?

— Даже юристы. Против нее нет ни малейшей законной улики. Есть только нравственная уверенность.

— Неужели вы не могли бы найти улику, если бы захотели?

Он засмеялся.

— Взгляните на меня, — сказал он. — Возможно ли для человека, привязанного к креслу, разыскивать улики? Кроме этого затруднения были и другие. Я не люблю высказываться без нужды, я человек осторожный, хотя вы, может быть, и не заметили этого. Но моя безграничная ненависть к миссис Болл не могла остаться тайной для нее. Если глаза выдают чувство, она должна была прочесть в моих глазах, что я жаждал увидеть ее в руках палача. Миссис Борджиа-Болл с начала до конца была настороже против меня. А она хитра, о, как она хитра! Я употреблю степени сравнения, чтобы дать вам хоть слабое понятие о ее хитрости. Я хитер в положительной степени, дьявол хитер в сравнительной степени, миссис Болл хитра в превосходной степени. Нет! Нет! Если она будет когда-нибудь обличена, то не мужчиной, а женщиной, женщиной, которую она не подозревает, женщиной, которая способна следить за ней с терпением голодной тигрицы.

— Словом, такой женщиной, как я. Я готова попытаться.

Глаза его засверкали, зубы злобно оскалились под усами, кулаки свирепо забарабанили по ручкам кресла.

— Вы говорите серьезно? — спросил он.

— Помогите мне, — ответила я. — Поделитесь со мной вашей нравственной уверенностью, как вы выразились, и вы увидите.

— Хорошо. Расскажите мне сначала, как случилось, что вы, судя со стороны, заподозрили миссис Болл?